Литературная Газета 6328 (№ 24 2011) - [59]

Марину «посадил на иглу» муж-уголовник. Но это для бабушки Марины Виталий был уголовником, а для самой Марины – дорогим на земле человеком. Марина выходила замуж счастливой. Была уверена, что её любовь победит недуг мужа. Получилось наоборот – героин сжёг любовь. Игла поработила Марину.

Сначала они продали мебель. Потом – квартиру Марины, оставшуюся от родителей. Жили у бабушки Марины. Денег на зелье хватило на год… Когда Виталия в очередной раз посадили, Марина осталась «торчать на игле» одна. Без денег. Без мужа. Без жилья…

Друзья-наркоманы подсказали наняться домработницей в одну цыганскую семью. За день работы там платят двумя граммами ханки. (Грязный растительный наркотик. – С.Р.) Этого наркоману со стажем хватает на сутки. Если очень рискнуть, то можно подворовывать: там фасуют наркотики по порциям, конечно, не докладывая, и то, что «в остатке», можно прибрать к рукам. Но если попадёшься, расплата будет жестокой – вору могут отрубить кисть. Но, как правило, укравший дозу исчезает бесследно – кто хватится бомжующего наркомана?!

Есть в той среде и другое наказание – помягче. Марина видела, как пороли цыгана, не вернувшего вовремя долг. Происходит так: жертве связывают руки и ноги. Суют в мешок и затягивают его над головой. Потом подвязывают к перекладине на такой высоте, чтобы кнут доставал до спины. Цыгане с кнутами стоят кругом. Старая цыганка произносит ритуальную речь и бьёт беднягу закопчёной кастрюлей по заду, указывая место, куда следует бить. Затем она считает удары: «Глуно, дуито, трито…»

От ударов мешок поворачивается к палачам разными сторонами. Свистят кнуты. Жертва ждёт счёта «шэл» (то есть «сто»).

Правда, так наказывают только тех, кто нарушил цыганскую клятву «совэл». Марина слышала эту клятву и видела, как её принимают. В человеческий череп наливают воду, выпивают её и произносят: «Мэ лав до пани муликаны шэрэстыр Ки мрэ вушта и пьяв, кай мэ на сом банго. А сыр мэ сом банго, тэ пхагирос ман Дэвла…». («Беру эту воду из черепа в мои уста и пью, что я не виновен. А если я виноват, то поломай меня Бог…»)

Есть и другие клятвы: «розмар ман о кхам» («разбей меня, солнце»). Или: «тэ хав мэ дадэскиро масс» («чтоб я выпил кровь мёртвого»). Или: «тэ хав мэ дадэскиро масс» («чтоб я съел тело своего отца»).

Отстёганный хлыстами виновный прощён. Долг за него заплатят родственники. А кто заплатит за нанятого со стороны человека? Только сам нанятый. Чтобы заработать спасительную дозу ханки, Марине надо было перестирать половики в огромном цыганском доме, перемыть всю посуду, натаскать из колодца немереный чан воды, задать корм скоту… А тут ещё свадьба младшего сына Юсуфа (значит Красивый), хотя в таборе его зовут Джура (значит Друг).

Джура-Юсуф невесту «выкрал» – это в цыганских обычаях. Можно было и не красть, но тогда отец Джуры должен платить большой калым. Отцы договорились о «браке вперехлёст», что тоже традиция, – это когда брат невесты женится на сестре жениха. «Брак вперехлёст» вреден генетически, но сохраняет капитал большой семьи. А женихом цыган становится в 14 лет. Невеста может быть моложе.

Слово «выкрал» я написал в кавычках – это обряд, а не факт жизни, дань формальности. На самом деле отцы жениха и невесты договорились между собой, ещё когда их дети дремали в колыбели. И отца Джуры женили в своё время без его воли – дед Джуры-Юсуфа услышал песню цыганки из шатра, ему так понравился её голос, что он остановил коня, вошёл в шатёр… Поющая женщина была старше его сына, но отец был ею очарован. Вернулся в свой табор и собрал «цыганский поезд», то есть сватов в дом невесты (конечно, предварительно всё перепроверив через «цыганскую почту»).

Отец Джуры-Юсуфа принёс в дом невесты берёзовую ветку (дрэвцэ), украшенную лентами, бусами, бумажными цветами и стодолларовыми купюрами. Поставил дрэвцэ в красный угол. Завёл с отцом невесты разговор… Когда договорились, Джура «украл» невесту – набросил на её голову цветастый платок и повёл избранницу в дом, друзья Джуры вытряхивали из специальных мешочков на голову невесты жёлуди, что у цыган символизирует здоровье и плодовитость. Марине тогда в честь праздника дали двойную порцию ханки.

На свадьбе (абие) жених сидел за одним столом с мужчинами, невеста – с женщинами. Брачное ложе молодым постелили в шатре. Возле него всю ночь горели костры, сидели родственники жениха и невесты, чаёвничали. Утром женщины ревностно осмотрели постель новобрачных и убедились: невеста была непорочной. Если непорочность невесты не доказана, на шеи её родителей надевают хомут и с проклятиями прогоняют из-за стола. Свадьба считается недействительной. Расходы оплачивает сторона «порочной невесты». Над шатром, в котором вскрылся «позор», вывешиваются не красные ленты, а дырявые кастрюли и ржавые куски жести.

Но это бывает чрезвычайно редко. Цыган выбирает жену на всю жизнь. И один раз.

Новобрачным вручают хлеб и соль: «Чтобы вы не стали противны друг другу, как не бывают противны хлеб и соль…»

Кроме Марины в этой цыганской семье было ещё две домработницы. Всем им запрещалось касаться юбками мужчин, пищи, посуды… Женщине в цыганской семье нельзя через что-либо переступать, даже через оглоблю. Нельзя переходить дорогу лошади. Нельзя (невзначай) сесть на предмет одежды хозяина – «тряпка» тут же будет выброшена…