Литературная Газета 6320 (№ 16 2011) - [42]

А между тем порицаемый Сталин останавливал разрушения храмов и аресты священников своими циркулярами под грифом «секретно» партийным и хозяйственным руководителям на местах. Первый, при жизни уже тяжелобольного Ленина, в противодействие антицерковной политике Троцкого вышел в августе 1923 г.:

«...воспретить закрытие церквей, молитвенных помещений… воспретить аресты религиозного характера, поскольку они не связаны с явно контрреволюционными деяниями служителей церкви и верующих…»

В ЧК Менжинскому 12.9.1933 Сталин отправил письмо по данным, полученным от московских архитекторов: «В период с 1920 до 1930 г. в Москве и на территориях прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников. Планы архитектурных застроек предусматривают снос более 500 оставшихся строений храмов и церквей. …ЦК считает невозможным проектирование застроек за счёт разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками древнего русского зодчества. Органы Советской власти и рабоче-крестьянской милиции обязаны принимать меры (вплоть до дисциплинарной партийной ответственности) по охране памятников древнего русского зодчества».

За два года до фашистского вторжения, а не в годы войны – «со страху» генсек отказался от конфронтации с Церковью. Направил письмо 11 ноября 1939 г. Берии Л.П.: «ЦК постановляет: признать нецелесообразной впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей Русской православной церкви, преследование верующих; указание т. Ленина (Ульянова) от 1 мая 1919 г. за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией» и все инструкции ВЧК–ОГПУ–НКВД, касающиеся преследования служителей Русской православной церкви и православноверующих – отменить. Провести ревизию осуждённых и арестованных граждан по делам, связанным с богослужебной деятельностью. Освободить из-под стражи… если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти». Уже 22 декабря 1939 г. Берия подал справку об освобождении первых партий церковнослужителей и верующих, пообещав, что «предполагается освободить ещё около 15 тысяч человек». В 1939-м же закрыл газету и журнал с названием «Безбожник», следом – сам Центральный совет воинствующих безбожников. Вернул сан патриарха, открыл духовные училища.

Кому, как не церкви, говорить народу правду, и только правду, о нашей сложной истории? Отделять зёрна от плевел?

В гвалте и перепалке многочисленных теледебатов на разных каналах не всегда запомнишь, кто что сказал, например, что «в СССР загоняли крестьян в колхозы на мýки», а кто-то тут же парировал: «А вот израильские колхозы-кибуцы кормят и свою страну, и нашу!» Но стоит задуматься: перед царским правительством, а затем перед советским руководством в конце 20-х гг. стояла дилемма: тратить сталь первых построенных металлургических заводов на производство миллионов конных плугов (для замены деревянной сохи) или – тракторов, комбайнов? Но если – на железных коней, то им на мелких крестьянских наделах не развернуться. Значит, придётся создавать крупные земельные кооперативы, коллективные хозяйства. В случае нового вражеского нашествия они прокормят страну. И прокормили, хотя самые хлебородные края попали под сапог завоевателей. «Нас спасла американская тушёнка по ленд-лизу!» – это ещё один запомнившийся телевыкрик в полезной телепередаче «Право голоса» (3 канал). Ответ дал ветеран Великой Отечественной на канале «Доверие»: «Лучше бы союзнички второй фронт открыли, как обещали, в 42-м, и не понадобились бы их тушёнка и студебекеры с аэрокобрами. Зато сохранили бы жизни миллионы наших бойцов!»

Добавлю признание руководителя американской программы ленд-лиза Стеттниуса в книге «Ленд-лиз – оружие Победы» о поставках в СССР продовольствия, которые «лишь в малой степени отвечали потребностям Красной Армии в калориях и ничего почти не оставалось гражданскому населению». По зерну это всего 2,9% от произведённого колхозами в СССР. Но кто знает, что ленд-лиз – удовольствие дорогое? Наша страна уже в годы войны расплачивалась за него золотом, за которым в Магадан еженедельно прилетал «дуглас» из-за океана. И долго ещё платила после Победы. Хотя эти деньги ох как нужны были на восстановление разрушенных городов, мостов, железных дорог, сожжённых сёл, на разминирование пашен, на производство тракторов, одежду и многое другое. И всё-таки первым среди союзников СССР отменил карточки, по которым каждый гражданин СССР гарантированно обеспечивался хлебом, крупами, жирами и т.д.

И ещё неизвестное о ленд-лизе: союзническую военную технику, уцелевшую в боях, мы возвращали хозяевам. Ветеран-шофёр с обидой рассказывал: «Отремонтировали студебекеры, покрасили, сдаём на американский пароход. А они их тут же, на палубе, – под пресс, в лепёшку! А нам автомашин ох как тогда не хватало! Трудно жили».

Трудно, но, судя по воспоминаниям старшего поколения и по кинохронике, – весело и песенно! Может быть, оттого, что во время войны веру в Победу укрепляло идущее повсюду мирное строительство? В Москве строили метро, в Новосибирске – крупнейший в Европе Театр оперы и балета. В 1942 г., после разгрома немцев под Москвой, создан завод шампанских вин. В ассортименте Гусь-Хрустального (медицинские ампулы, пробирки, стеклянные колбы для термосов и др.) вновь появились хрустальные рюмки и фужеры. Чтоб готовился к празднованию Победы народ! Во многих городах открывались детсады и ясли, фабрики и артели мягкой и ёлочной игрушки – детей прибывает (аборты запрещены). Статистические сборники фронтовых лет сообщают о новых банях и парикмахерских. Модельеры и швейники, представьте, издавали в каждом военном году журналы мод – на серенькой плохонькой бумаге. А в 1944 г. открылся Дом моделей на Кузнецком Мосту в Москве. Фабрики «Тэжэ» (что означало всего лишь «ТрестЖир») выпускали парфюм и косметику, завод грампластинок в Апрелевке – классику и новые песни.