Литературная Газета 6320 (№ 16 2011) - [33]

Зато в случае Аркадиной ситуация обратная. Полина Райкина (приглашённая на постановку из драматического Театра им. Станиславского) моложе своей героини лет на двадцать, так что отсутствие актёрского и, что ещё важнее, женского опыта она пытается компенсировать прикладным конструированием, что лишает образ Аркадиной глубины. Неудивительно, что самыми убедительными и сочными получились работы тех актёров, кто сумел вложить в своих персонажей немалую толику самих себя. От Лики Нифонтовой (Полина Андреевна), Владимира Большова (Сорин) и Дениса Суханова (Тригорин) просто глаз нельзя оторвать, несмотря на то что бурлящую вокруг вакханалию душа приемлет с большим трудом.

В постановке Бурдонского всё традиционнее и, по правде говоря, естественнее. Под обаяние искреннего наива Татьяны Морозовой (Нина) и Сергея Кемпо (Треплев) подпадаешь, даже понимая, что во многом они играют самих себя – молодых, восторженных максималистов. Веришь, что седеющий Тригорин (Сергей Колесников) действительно пытается убедить себя, что он ещё открыт для юной страсти, а уже поседевший Дорн (Виталий Стремовский) действительно ничего не хочет менять в своей жизни. Можно не во всём соглашаться с линией, которую проводит Анастасия Бусыгина в роли Аркадиной, но сцены её героини с Ниной сыграны с потрясающей реалистичностью: кажется, что ты вдруг оказался на светской тусовке, где заходящая звезда столкнулась с входящей в моду дебютанткой. Зритель в большинстве своём идёт в театр смотреть историю про себя, любимого. В этой «Чайке» он такую историю найдёт.

«…по-моему, непременно должна быть любовь»

Чем больше спектаклей на счету Юрия Бутусова, тем явственнее прослеживается его стремление вывернуть наизнанку изначальный замысел драматурга. В «Мере за меру», вахтанговской премьере начала нынешнего сезона, он так изменил финал, что свёл на нет стремление Шекспира воздать всем своим персонажам по заслугам. В конце сезона он вывернул наизнанку Чехова, чтобы рассказать о том, каким на самом деле чудовищным балаганом является современный театр. Он посвятил свой спектакль Валентине Караваевой, актрисе, которая в 23 года попала в автокатастрофу и, лишённая возможности играть, умерла в нищете и забвении. Сумасшедшие клоуны с поломанными судьбами, мечущиеся в темноте кносского лабиринта в тщетной надежде убежать от кровожадного Минотавра, – такова для Бутусова изнанка театра. Можно восхититься эпичностью замысла, но что на таком спектакле делать зрителю обыкновенному, не являющемуся заядлым театралом и не посвящённому в закулисье актёрских судеб? Кого ему жалеть? Кому сострадать? И что делать со своей собственной жизнью?

И не исключено, что при всей своей традиционности спектакль Александра Бурдонского в гораздо большей мере отвечает идеалу Кости Треплева. Режиссёр не стесняется своей веры в то, что нормальные, гармоничные отношения между людьми, ныне нами почти полностью утраченные, ещё можно возродить. Может, и правда жизнь надо показывать такой, какой она представляется в мечтах? Ну хотя бы иногда?..

Виктория ПЕШКОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

О «русских Версалях» замолвите слово

Искусство

О «русских Версалях» замолвите слово

ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ

Нынешний год журнал «Русское искусство» открыл номером, посвящённым усадебной культуре. Усадьбы, коих по Руси были сотни тысяч, веками являлись теми самыми «гнёздами», где терпеливо и бережно взращивались поколения, воспитанные в любви и уважении и к «родному пепелищу», и к «отеческим гробам», то есть ко всему тому, из чего, собственно, и складывается национальное самосознание. И не потому ли мы сегодня с таким неистовством и отчаянием пытаемся и никак не можем отыскать-родить-возродить национальную идею, что до основания разрушено то, что идею эту питало?

Усадьба как микрокосм, как модель взаимоотношения человека с другими людьми, стоящими с ним и на одной, и на разных ступенях социальной лестницы, с окружающей его природой, с миром в целом разрушена за ненадобностью, попрана по невежеству, унижена в силу непомерной гордыни. И даже те из них, коим посчастливилось уцелеть под напором разнообразных ветров «перемен», став музеями, всё равно живут под гнётом проблем, которые государство не считает для себя возможным (нужным?) решать с должной ответственностью перед грядущими поколениями.

Тонкий, очень лиричный очерк Натальи Грамолиной об усадьбе Поленова – один из самых оптимистичных в этом номере, но и в это повествование вклинивается совершенно абсурдная для нормального человека история о том, как две губернии – Тульская и Калужская – не могут поделить сферы ответственности за судьбу музея. В благополучном Архангельском, которому посвящено сразу несколько материалов, реставрация идёт больше четверти века, и конца ей пока не видно. Но это – одно из немногих счастливых исключений. Материал Екатерины Шорбан «Уходящее наследие» об усадебных руинах, коими богата Калужская губерния (как и любая другая, по квалифицированному мнению специалистов), читать без волнения невозможно. Практически в каждой статье звучит непременный рефрен – надо спасать, восстанавливать, защищать от желающих сровнять с землёй и устроить что-нибудь экономически более выгодное. Впрочем, иногда, как показывает практика, экономическая выгода и охрана наследия сочетаются, подтверждением чего стала беседа главного редактора журнала Ольги Костиной с Олегом Артемьевым, представляющим солидную коммерческую структуру, о будущем усадьбы «Покровское-Рубцово», последним владельцем которой был Савва Морозов.