Литературная Газета 6312 (№ 07 2011) - [76]

Жуков хмуро выслушал подчиненного, взял карандаш и поперек прошения размашисто начертал резолюцию.

Обрадованный проситель только за дверью прочитал текст командующего: «Тов. Карпухин, пошли их на х...! Жуков»

Но снабженцы успокоили: «Для нас этого достаточно!»

Другого дядьку Олега Карпухина полковника Федора Иосифовича до сих пор помнят в армии. Он тоже геройски прошел Отечественную и на склоне своей карьеры, работая в Министерстве обороны, занимался похоронами высших чинов. Про него даже было сочинено четверостишье: «Генералы мрут как мухи, а хоронит их Карпухин».

Мужчины в роду Раевского тоже все служили. Братья  были офицерами. Один служил у красных, другой, как и Николай, у белых. Оба были репрессированы и расстреляны в конце тридцатых годов. Советская власть с равнодушием молоха отмерила им одинаковый исход.

Знаем мы и о репрессиях, постигших Жукова. Только всемирная слава и случайные перипетии судьбы спасли маршала.

Катилось по стране красное яблоко революции, разбрызгивая кровавые капли раздора.

Исход

Казахстан для Олега Карпухина – родина. Сюда после окончания Великой Отечественной войны приехал его отец, чтобы забрать семью, эвакуированную из Москвы.  Отец был ветеринаром, верен профессии он оставался и в военные годы - служил в коннице  легендарного Доватора. Закончил войну майором. В Казахстане, как и Раевский, жить не собирался, но партия приказала поднимать местное животноводство и ему пришлось здесь продолжать свою профессиональную деятельность. Вырос в серьезного ученого, стоял у истоков казахской паразитологии.

Николай Раевский в Алма-Ате тоже оказался волей судьбы. Его выбор был ограничен. Столица Казахстана была одним из немногих культурных центров, куда ему разрешалось вернуться после сибирской ссылки. 

Раевский смолоду мечтал стать энтомологом. Закончив с золотой медалью гимназию, поступил в Санкт-Петербургский университет на биологический факультет. Учился азартно, с удовольствием, но грянула Первая мировая война. Как многие русские люди он оставил мирные помыслы, отложил занятия биологией и поступил в Михайловское артиллерийское училище. В 1916 году Раевский попадает на фронт. Участвует в знаменитом Брусиловском прорыве.

 Доблестный офицер, орденоносец, он не мог стать безучастным свидетелем развала Российской империи. В гражданской войне Раевский был на стороне белой гвардии. Он был убежденным врагом большевиков.

Свидетельство об этом времени он оставил в потрясающей по мощи откровения документальной повести «Добровольцы». Написана она была уже в эмиграции, но в ее основу легли дневниковые записи, которые регулярно делал на фронте молодой артиллерист. Подробно, с привлечением документов и свидетельств участников событий, он рассказывает о страшной трагедии народа, ввергнутого в пучину братоубийственной войны. Рассказывает, как мы сегодня можем оценить, с силой писательского таланта первой величины. Ко всему этому добавьте педантизм человека, выбравшего стезю ученого.

Почему же эти произведения стали доступны только сейчас? Почему эти свидетельства не были опубликованы в зарубежных изданиях, ведь Раевский прожил за рубежом с 1920 по 1945 год и был известен заграницей, но, как ни странно,  только как литературовед.

Ответ простой. Раевский описывал события гражданской войны беспристрастно, не делая скидку на политические симпатии. Перед  читателем проходят страшные картины зверства красных и белых, с фотографической точностью описывается   подлость и трусость, доблесть и великодушие сражавшихся друг с другом людей.

Разве могли выброшенные из родной страны люди, оценить этот взвешенный взгляд ученого. Слишком свежи были душевные и физические раны. Обида не позволяла издателям принять даже возможность существования подобного взгляда на гражданскую войну. А ведь за Раевского просили крупные писатели русского зарубежья – достаточно назвать Владимира Набокова и Ивана Лукаша.

Эту же причину в забвении документальных произведений Раевского видит открыватель и исследователь его архивов Олег Карпухин.

Морально неустойчивые

Кто прав, кто виноват? Какой путь выведет Россию из катастрофы? Этими вопросами задавались все участники гражданской войны. Особенно ожесточенными были дискуссии в лагере белых. Монархисты, кадеты, либералы, демократы. И чем больше было споров, тем слабее единство, тем ближе гибель белого движения.

Не верно было бы думать, что в стане красных царило полное взаимопонимание

Моя бабушка Лукерья много рассказывала о своем двоюродном брате Иване Ефимовиче Четверикове – красном герое гражданской войны.

Воевал он под началом Бориса Думенко. Командовал, кажется, полком.

- Командиры всегда стояли отдельно, - вспоминала бабушка о митинге, который устроили красные после взятия пригорода Царицына. – Иван наш, Думенко, Тимошенко м еще четвертый, вроде, Жлоба. Коней держат. Кони у них статные. У Ивана гнедой, высокий, стройный. Сам Иван одет в светлые диагоналевые брюки, шашка, винтовка, кожаная тужурка черная, и на ней орден Красного Знамени.

Лихой был человек, ничего не боялся. Погиб нелепо. Взяли в плен штаб белых. Бойцы предложили разоружить офицеров, но Иван отмахнулся.