Литературная Газета 6292 (№ 37 2010) - [34]

В полковом журнале боевых действий зафиксирована боевая обстановка тех дней.

«28.04.45 г. противник прочно удерживает прежний огневой рубеж, активен в живой силе. С направления села Охоз в 17.00 – контратака до 80 пехотинцев. По грейдеру от отметки 471 курсируют до просек четыре немецких танка, ведут огонь. Артиллерия противника вела методический огонь по боевым порядкам. Контратака отбита.

01.05.45 г. В 7.30 противник, поддержанный 3 танками и до 250 чел. пехоты, предпринял контратаку. Контратака отбита. Подразделения полка вели огневой бой с противником с ранее достигнутого рубежа. Взято в плен 9 солдат и офицеров противника. Наши потери:15 убито; 37 чел. ранено».

В этом бою и погиб 43-летний рядовой Максим Мартынов и был похоронен на кладбище села Охоз под Брно, что в 9 километрах от города.

Теперь Анатолий знал точное название села, где похоронен дед. И ещё у него была «Схема расположения братских могил», подписанная 8 мая 1945 года начштаба полка майором Лукиным.

Документация, надо сказать, тогда велась чётко. Ведь война требовала точного учёта не только боеприпасов, но и продаттестатов на каждый «живой штык», других видов довольствия, снятия с довольствия поимённо раненых и отправленных в госпиталь лиц и техники, попавших в графу «безвозвратные потери». Знаменитая фраза «Никто не забыт» не на пустом месте родилась.

Анатолию, казалось бы, оставалось только приехать под Брно, побывать на кладбище, положить деду цветы и горсть земли с могилы бабушки в родном селе на могилу деда… Потом рассказать обо всём маме, другим родственникам… Но, как говорится, скоро сказка сказывается….

В октябре 2007 года, захватив из Центрального архива МО РФ копии архивных документов, он отправился в Чехию. Добрался до села Охоз, где был любезно принят старостой. Но тот, увы, сообщил, что на сельском кладбище нет братских могил советских солдат. Обошли с ним всё кладбище – нет братской могилы! Есть одиночная могила нашего офицера, а братской солдатской – нет. Правда, на месте, указанном на схеме, оставалось чистое ровное пространство, явно великоватое для одиночного захоронения. Кругом могилки, а это место – пусто…

Тогда Анатолий поехал в соседние села Обце и Канице, где были огневые рубежи полка. На окраине их, согласно архивной схеме, братские солдатские могилы… Но их тоже не было!

Обида была страшная. Как же так! Доброжелательность и сочувствие чехов, с которыми довелось пообщаться, несколько облегчали душу. По совету старосты поехал он к компетентному специалисту магистрата Брно господину Адольфу Дочкалу. Но и здесь напрасно крутил в руках архивную полковую схему. Ничего в ней не нашёл.

Однако возникла надежда: пан Дочкал не исключал возможности перезахоронения останков солдат на одно из специально оборудованных гарнизонных кладбищ или на Центральное кладбище города Брно. Но так ли это было? А если так, то на какое кладбище?

Возвратившись в Москву, Анатолий обратился в архив за разъяснениями. И выяснилось, что в последнем своём бою дед был смертельно ранен и умер в полевом лазарете в здании школы… А в это время в Чехии судебные эксперты Властимил Шильдбергер и полковник доктор Алёш Копка при участии Адольфа Дочкала определили точное место и обстоятельства гибели солдата Мартынова М.Н. Он погиб на оборонительном огневом рубеже батальона, в 300–400 метрах севернее окраины села. Похоронили его в ночь на 2 мая. О похоронах советских солдат рассказал свидетель Алоис Кнехт, которому было тогда 17 лет. Он и показал место захоронения останков рядового Мартынова и его однополчан.

И снова отправился Анатолий в Чехию. Побывал на месте того боя, своими глазами увидел то, что видел его дед в последний миг своей жизни…

В ходе своих поисков он установил, что с декабря 1945 по апрель 1946 года 170 могил советских солдат в окрестностях Брно были перенесены на Центральное кладбище города. Сюда же перенесли и захоронение из села Охоз. Ранним декабрьским утром русские офицеры и солдаты и под музыку военного оркестра выкопали останки бойцов и увезли в Брно.

Здесь, на Центральном кладбище, на гранях пьедестала 10-метрового памятника советскому солдату-освободителю высечено четверостишие на русском и чешском языках:

Годы пройдут за годами,

И праха не будет следа,

Но слава о русском солдате

Будет памятна миру всегда!

Вот только имени деда на мемориале не было…

Казалось бы, Анатолию осталось только смириться – такова, видно, солдатская судьба деда Максима. Но отступать он не собирался. Тем более что при освобождении Брно погибли 3611 наших воинов, а на памятнике на Центральном кладбище было указано всего около 100 имён.

И решил Анатолий поставить памятник своему деду и его однополчанам. Поставить здесь, на месте их подвига.

На Центральном кладбище Брно это оказалось сделать практически невозможно. Процедура прохождения разрешительных бумаг могла затянуть вопрос на годы.

Решил ставить гранитный памятник на месте прежней братской могилы в селе Охоз, добавив в текст на памятной плите слова: «Здесь БЫЛИ похоронены…» И против истины не погрешить, и оставить для потомков имена деда Максима и его боевых товарищей.