Литературная Газета 6289 (№ 34 2010) - [26]

Проглянет солнце из-за туч…

А может быть, и двери рая

Скрипичный отворяет ключ.

***

Поп-арт уж наступил.

Идёт разлив гламура.

Беснуется толпа. Безмолвствует народ.

В Сокольниках вчера последнего Амура

Из лука расстрелял зарвавшийся Эрот.

Не просветлили нас лукавые свободы,

И не горит в глазах небесный горний свет.

Нас пригласил Господь в высокий храм природы,

А мы в него вошли, как в дом, где Бога нет.

Экраны режут глаз больным болотным блеском,

И торфяною мглой закрыты близь и даль.

Лишь юности моей военной, деревенской

Мне видится во сне святая пастораль.

ЯРОСЛАВ СМЕЛЯКОВ

Как пред вещей природою – вечной натурой,

некой мерою меряя время своё,

тихо кепку сниму перед смутной фигурой,

отошедшей как будто бы в небытиё.

Беспокойно и в памяти сталкиваться лбами

с этой жизнью, отпетой крутым кумачом,

с бледным длинным лицом, и большими губами,

и, как вызов, приподнятым правым плечом.

Голос свой глуховатый, разбавленный жестью,

он сумел подарить самому бытию

и намеренно резким, размашистым жестом

как бы сам ограничивал зыбкость свою.

А душа клокотала, металась, болела

и стремилась очистить, поднять, прополоть.

И на мысль, как на кость воспалённого тела,

нарастала его стихотворная плоть.

Был он, словно деталь, трудной жизнью зазубрен.

Пар и сталь источили его естество.

Но, похожа на редкого зверя, на зубра,

всё живёт грубоватая нежность его.

Это жизнь, а не тень,

это смесь, а не помесь.

Вижу два бугорка от его желваков.

И особенно как-то тревожится совесть,

если слышишь слова – Ярослав Смеляков.

***

Над соловьём в ветвях

И воробьём в репьях

Не потешайся юмором напрасным.

Увы! В твоих стихах или статьях

И звука нет о вечном и прекрасном.

А если держишь Пушкина в уме

И думаешь о нём как о коллеге,

Не собирай сметану на дерьме

И не гнушайся мужиком в телеге.

***

                                                        Вл. Соколову

Ты сказал, что от страшного века устал.

И ушёл, и писать, и дышать перестал.

Мне пока помогает аптека.

Тяжело просыпаюсь, грущу и смеюсь,

Но тебе-то признаюсь: я очень боюсь,

Да, боюсь двадцать первого века.

Здесь бумажным рулоном шуршит Балахна,

На прилавках любого полно барахла,

И осенний русак не линяет,

И родное моё умирает село,

И весёлая группа «Ногу свело»

Почему-то тоску навевает.

Знать бы, как там у вас?

Там, поди, тишина,

Не кровит, не гремит на Кавказе война.

И за сердце инфаркт не хватает.

Здесь российская муза гитарой бренчит

Или матом со сцены истошно кричит.

Нам сегодня тебя не хватает.

Я почти не бываю у близких могил,

Но друзей и родных я в душе не избыл.

Мне они, как Афон или Мекка.

Я боюсь, чтобы завтра не прервалась

Меж живыми и мёртвыми вечная связь,

Я боюсь двадцать первого века.

***

В тупой борьбе на торжище убогом

И тесноте всеобщей суеты

Нас исцеляют посланные Богом

Безгрешные и дивные цветы.

В них вечный спор с глухим могильным мраком –

Раз есть сейчас, так будет и потом.

Цветы в лесах, полях, по буеракам,

В пустом саду, вазоне золотом.

Полно печали под небесным сводом,

И проблеска как будто не видать.

Но есть цветы, чтоб указать народам,

Что надо уповать на благодать.

Невыносимо трудно быть распятым,

И всё труднее верить в чудеса,

Но только так Христос, как Пантократор,

Воскрес и устремился в небеса.

***

Отдохнула, чуть-чуть подлечилась.

И как будто опять расцвела…

Я скажу: наша жизнь получилась,

Не смогли её выжечь дотла.

Надо мной ты напрасно смеялась,

Оптимистом звала по судьбе.

Повторюсь: наша жизнь состоялась,

И за это спасибо тебе.

Пусть иные сегодня жируют,

Унижают и совесть и труд.

Наши дети не пьют, не воруют,

Наши внуки работать идут.

***

                         Валентину Распутину

Так хотел он нас предостеречь:

Убедить, что Слово – это весть.

Человек, России давший речь,

Жизнью заплатил за слово «честь».

Но теряет смысл свои права…

Чудаки, а пуще – дураки,

Золотые русские слова

Разменяли мы на медяки.

Если не пойдём Его тропой,

Если зарастёт Его тропа,

Станем мы базарною толпой

У Александрийского столпа.

Так прими его благую весть,

И тебя врагу не победить…

Ну а людям, потерявшим честь,

Можно из истории уходить!

***

Удушный дым, как знак непостоянства,

Несовершенства мира твоего.

Как тяжко дышит русское пространство –

Огромное живое существо.

О чём вчера мы спорили так рьяно,

Не совмещая мненья о вожде,

А надо бы с бездушного экрана

Провозглашать моленье о дожде.

О, если бы я знал такое слово,

Чтобы призвать в луга, поля и лес

Кипящего, грибного, проливного,

Живительного ангела небес.

К нам этот месяц прилетал, как ангел,

С прохладой, с кузовком грибного дня,

Но в этот год другой нам послан август,

На облаке из дыма и огня.

Мы нахлебались чёрного угара,

Спасая скот, деревья и жильё.

За что случилась эта божья кара?

Как пережить последствия её?

В Исландии плавились породы,

И Аргентину снегом замело.

Великое восстание природы

На смену революциям пришло.

РЕКВИЕМ ПО ЭСКАДРЕ

К кинофильму «Белый ковчег»

За дымкой голубой

Уже не отыскать нас,

Спасительный уже

Душе не нужен круг:

Исходит из страны

Печальная эскадра,

Как стая журавлей,

Летящая на юг.

Помочь нам не смогли