Литературная Газета 6282 (№ 27 2010) - [47]

Конечно, директор музея может возразить, что за ними, музейщиками, тоже множество союзников. Прекрасно! Сформулируйте – кто? Все интеллигентные люди? Тогда выходит, что среди православных их не может быть? Или члены семей и друзья сотрудников музейной сферы? Это понятно, но вы же считаете, что вас гораздо больше. Тогда обнародуйте эту могучую силу. Представители большинства СМИ, шоу-бизнеса? Нет, не говорят ничего конкретного…

Не потому ли, что стоит ясно выразить своё неприятие грядущей передачи Церкви, то есть нам, православным, того, что у нас, нашей Церкви, отняли, – значит сразу показать своё настоящее отношение к православным и православию. Да, у нас свободное общество, чего боятся-то? Нет, всё равно шифруются, мямлят что-то вроде: «Нельзя торопиться… надо сберечь… нужны профессионалы…» Вроде и не за и не против. Хотя, по сути – против.

Основные аргументы музейного сообщества и тех, кто их «незримо» поддерживает против возвращения, удивительны! Такое ощущение, что завтра ринутся алчные и неопрятные батюшки в приспособленные помещения Третьяковки, взломают запасники и потащат в авоськах бесценные шедевры погибать в разваленных храмах, среди испарений и грибков. Или начнут замазывать новоделом бесценные фрагменты росписей. С чего вы взяли, что прихожане и духовенство – тёмные варвары, которые тут же выкинут людей на улицу из исторических келейных корпусов, а научных сотрудников сожгут на кострах вместе с научными публикациями? Да сегодня, уверяю, священнослужители – это самый высокообразованный и культурный «контингент», если угодно. Зайдите в любой, уже возвращённый Церкви храм, подворье, монастырь. Сравните с тем, что там было десяток-другой лет назад. Да по скорости и качеству восстановления памятников православные во главе с архиереями и священниками во сто крат превосходят всю музейную систему, заложенную ещё в СССР.

И вообще, убога сама постановка вопроса – возвращать или нет. И если возвращать, то с какой стати тем, у кого это в руках, решать, как возвращать, когда. Уже упомянутый директор Алиса Аксёнова возмущается тем, что как большевики когда-то отнимали церковные ценности, то такую же агрессию может проявить теперь Церковь. Во как! Давайте прямо говорить – в революционные годы у православной церкви были украдены, отняты преступным путём почти все ценности, строения, земля. Но вот вернулся настоящий хозяин, выжил, выстоял, несмотря ни на что. И это не какой-то подозрительный «дядя», родословную которого надо проверять. Это наша тысячелетняя Церковь, права которой после объединения с Зарубежной просто преступно обсуждать. Значит, если называть вещи своими именами, в руках музеев оказалось огромное количество краденого. Нет, сами они не крали, но по факту, если это не признать – то имеет место укрывательство краденого. Спасибо, конечно, что сохраняли полученное по мере сил, но вы и кормились от этого. Получали зарплаты, защищали диссертации. Глупо было бы предположить, что если человеку подарили краденый автомобиль, – то он его разломает, а не будет ездить и извлекать пользу. Причём его нельзя даже признать добросовестным приобретателем, потому что денег он за него не платил, его ему дали. И при этом он сам знал, что захвачен этот автомобиль, прошу извинить за примитивное сравнение, преступно. А значит, когда хозяин вернётся, первое, что сделает порядочный человек, – признает собственность. И спросит – что с ней делать? У хозяина спросит.

То есть первое, что надо сделать, – безоговорочно признать собственность нашей Церкви над всем, что ей принадлежало. А вот потом она и будет определять, как этим управлять. Теперь главное – кто и с какого перепугу решил, что Церковь, её иерархи, специалисты распорядятся своим имуществом хуже государства. Точнее – хуже конкретных руководителей, чиновников министерства, директоров музеев? Да только в Церкви и вокруг неё собирались и сплачивались всегда лучшие силы России, её настоящая элита. Государственное устройство могло меняться, могли прийти и уйти ужасные правители, и только вера хранила страну. Почему вы решили, что представители православия, церкви начнут разгонять лучших специалистов, рушить приспособленные помещения, ломать работающие организационные структуры? Отказываться от государственного финансирования? Да под руководством людей верующих, воцерковленных, всё пойдёт куда лучше и быстрее. Так, может быть, не устраивает именно то, что останутся именно лучшие, которые, как правило, сами принадлежат нашей Церкви? А скорее, для очень многих, кто так и не хочет себя прямо обозначить, Церковь наша является чем-то чужеродным, непонятным и опасным. Как и настоящая, сильная Россия. Потому и делается всё возможное, чтобы отделить Церковь не от государства даже, а от общества, а потом и противопоставить нас. Но это уже проходили…

Так что долги надо признать и отдать. Не откладывая на потом. Те, кто очевидные долги не признаёт и не возвращает, знаете, как называются?

Вот приблизительно так могла бы высказаться ещё одна сторона в подобной телепередаче. Да только эту сторону не зовут. Как думаете, почему?