А реальная опасность может встретить нас где угодно. Например, на российских дорогах, на которых согласно статистике в год гибнет около тридцати тысяч человек, что гораздо страшнее случившихся терактов. Или – во время техногенных катастроф. Да, нужно быть бдительным, но нельзя превращать свою жизнь в непрерывное ожидание ужаса. Надо верить в благополучный исход всех событий и сохранять хладнокровие.
В крайних случаях, чтобы избавиться от удушающего страха, можно прибегнуть к разным психологическим упражнениям и настройкам, помогающим обрести состояние спокойствия и бесстрашия. Мне, как профессиональному психологу, приходится обучать им своих клиентов. Вот одно из упражнений: нужно закрыть глаза или, даже не закрывая их, «посмотреть своему страху в лицо», как если бы он был чем-то одушевлённым, и сказать ему несколько раз мысленно: «Я – не ты, ты – не я. Я абсолютно спокоен и принимаю решения сам». А затем, настроившись на состояние уверенности, можно смело спускаться в метро и жить дальше в обычном ритме.
Полезно периодически избавляться от страхов, тревожных мыслей и переживаний, отгоняя их как мошкару, повторяя про себя: «Я уверен в себе, со мной ничего не случится». А ещё следует наблюдать за своим дыханием, расслаблять тело и проникаться настроением собранности, спокойствия и равновесия. Если напряжение не проходит, можно делать отвлекающие движения на уровне мелкой моторики, перебирая пальцами или постукивая их друг о друга. Или же сосредоточенно читая книгу, газету или журнал. Но лучше всего, если вы будете вспоминать свои житейские победы и достижения, как бы пропитываясь их силами.
И ещё раз о тех, кто выращивает в своей среде террористов. Мы можем постепенно интегрировать их, но это произойдёт только в том случае, если наше общество будет умным и сильным. Ведь сумел же Запад интегрировать их настолько, что там они ведут себя не как дети гор, а как законопослушные граждане.
Поскольку терроризм нередко определяют как войну нервов, то отдельному человеку и всему обществу в целом важно сохранить спокойствие, устойчивость и волю. Ведь мы с ними как часть единого целого, постоянно влияем друг на друга. Чем нестабильнее обстановка у нас, тем сильнее они.
Но чем спокойнее и твёрже наш дух, тем меньше единства в их рядах. Недопустимо поддаваться страху. Нас больше, и мы сильнее и по таким качествам, как терпение, и по таким чертам национального характера, как бесстрашие.
Сергей КЛЮЧНИКОВ,
психолог
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Человек
Измена
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
В конце года в одном из московских издательств выходит новый роман писателя Марка Крутера – «Сын ювелира», посвящённый памяти его учителя и друга – Григория Гаверова. Предлагаем читателю отрывок из книги.
Когда дочь злилась, она переставала походить на меня и становилась похожа на жену: горькая складка на переносице, темень в глазах, суетливость в движениях.
В её доме пахло несчастьем: внук встретил непривычно тихо, мраморный дог лениво передёрнул хвостом и, посмотрев на меня голодными глазами, рухнул на пол. Я всё понял, полез за бумажником. Покуда шуршал купюрами, дочь, смущаясь, косилась в сторону окна. На подоконнике мерцали закатным светом пустые бутылки, сплошь из-под виски и джина. На такое хватает, а вот на еду собаке…
– У Романа роман, – сказала дочь, срывая чеку пивной банки.
У меня тоже, хмыкнул я про себя.
– Ты уверена?
– Более чем.
Женщины, говорил Гера, чуют измену заранее.
– Давно?
Дочь посмотрела сквозь меня, пыхнула сигаретой.
– Папа, – сказала она голосом своей матери, – перестань быть юристом хотя бы сейчас…
Мне стало жаль её: моя кровиночка, втрескавшаяся в полное ничтожество.
– Я тебе говорил, – вспомнил былые свои увещевания.
– Дед, – крикнул из комнаты внук, – я победил.
– Молодец! – отозвался я и, желая понять причину его радости, нарисовал в воздухе вопросительный знак.
– Новая компьютерная игрушка, – объяснила шёпотом дочь.
Собака поднялась и ткнулась мордой в мои брюки.
– Держи, – сказала дочь, швыряя мне полотенце, и прикрикнула на Дениса, попытавшегося вытащить меня на прогулку: – Отвяжись от деда!
Кажется, она немного успокоилась: морщинка на переносице разгладилась, глаза посветлели, сейчас, более чем на жену, она походила на меня.
– Бросит Роман – выйду за Петра, – сказала она.
Собака подняла морду с моих колен и, осклабившись, заворчала.
– А тебя и спрашивать не буду, – шикнула на неё дочь.
Я вспомнил Герино: женщина переносит разрыв как ангину – если не помирает сразу, то потом живёт долго и счастливо.
– Петя, – попробовал припомнить я, – это тот, который рыжий?
– Нет, рыжий – это Ваня, – сказала Клара, – а Петя… он лысый.
Я порылся в памяти и вытащил пред свои очи лысого и худого, вечно при галстуке и с золотой цепочкой на пролетарском запястье.
– Он ведь из друзей Романа, – вспомнил я.
– Из школьных, – кивнула Клара.
«Изнашивают комнатные тапочки, не торопятся с возвращением долга и, поглядывая на твою жену, как на свою собственность, ждут твоей смерти», – говорил о школьных дружках Гера.
