Литературная Газета 6247 (№ 43 2009) - [73]

Вадим РАХМАНОВ

Перед рубежом

Рукопожатие

Перед рубежом

СТИХОТВОРЕНИЕ В НОМЕР

Божана АПОСТОЛОВА

Хоть на цыпочках стой,

хоть в засаде сиди,

Не укрыться от голоса тишины.

От себя мне не спрятаться и не уйти,

Не избавить мне душу свою от вины.

Как больная овца,

с ног от страха валюсь.

Как за участь моих

нерождённых детей

Я прощенья смогу испросить?

Я молюсь:

Пожалей меня, Милостивый, пожалей!

Чтоб немного согреть свою

грешную плоть,

Я костёр разведу. А коль есть и душа,

Помоги мне согреть её,

добрый Господь,

Чтоб дошла я в беспутице

до рубежа…

Перевела Инна ЛИСНЯНСКАЯ

Мой день не кончился ещё

Рукопожатие

Мой день не кончился ещё

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ

Дора ГАБЕ (1886–1983)

Не мчись, о Солнце!

Не мчись, о Солнце!

Я ведь не готова,

хоть на пороге ночь —

мой день не кончился ещё!

И с совестью моей не кончена война,

чтоб право дать ей на покой.

И только что я научилась говорить

с каменьями и деревами,

и не заполнила ещё свой день я

их мудростью простой.

Ты заставляешь спать меня

и покидаешь так спокойно,

вершины Витоши багрянцем озарив,

закатным светом подновив

сияние села,

с иллюзиями завтрашнего дня!

Не мчись же, дай мне время

уразуметь, как можно спать,

ведь так тревожен мир,

когда бессонница есть совесть,

а совесть — это день.

Не мчись, о Солнце!

Расстояния

«Люблю тебя», — сказал он ей

(ещё не полюбив её).

«Я счастлива», — ответила она

(ещё не будучи счастливой).

Поспешные слова, сорвавшись,

пробили горизонты

и превратились в дали

и в пространства, в необъятность…

Напрасно эти двое так искали

опоры точку,

всего одну возможность,

иллюзию пустую,

чтобы поймать друг друга, —

их в воздухе висели руки…

Однажды он, приблизиться пытаясь,

попробовал напомнить ей

их первое свиданье.

«Да, да», — ответила она

(так ничего, увы, не вспомнив).

И вот опять, как будто карусель,

пустые фразы завертелись,

бессильны, не способные согреть

такую тесную постель…

Блага ДИМИТРОВА (1922–2003)

Над прахом земным

Стоя в грязи по колено,

тащит он корни, сажает,

весь до ушей перемазан.

Созданный сам из праха,

в прах он потом превратится.

Но в тот единственный миг,

пока ещё жив он и дышит,

всё же над грязью возвышен,

пусть на вершок, но над нею.

Держится цепко, стоит,

хоть и земля его тянет

и поглотить его хочет,

сопротивляясь, стоит.

Дышит он.

Человек.

Пустыни

Рождена была любить я,

а ещё любимой быть.

Но вот жизнь вся пролетела

без любви почти.

Потому я всех прощаю

и не обвиняю

голые пустыни,

что пересекаю.

Только вопрошаю,

удивляясь вновь:

— Для каких садов

были рождены вы?

Христо ФОТЕВ (1934–2002)

Что, неужели лето утекает…

Что, неужели лето утекает?

Неужто правда?

Лето смотрит пристально.

И снова меня взглядом поцелует.

А ветер юбку нежно раздувает,

ей обнимает ноги и ласкает

заката тени на её улыбке,

и всю её раскачивает нежно —

ему завидуют, быть может, мои руки…

Неужто навсегда?

То лето смотрит пристально.

Его глаза мне снова обещают

возврат, который будет ещё лучше —

а мы, влюблённые, привыкли верить лету.

А мы, влюблённые, так бесшабашно тонем

в его глазах глубоких —

в тех глубинах,

где прячутся зелёные созвездия

тоски и слёз… Мы вечно улыбаемся.

И наши губы вечно так напуганы…

И вечно, вечно, вечно хочется

нам задержать хоть на минутку лето.

Что, неужели лето утекает?

Неужто правда? Быстро обнимаемся.

И машем, машем… Вот и чайка,

и ветер, и закат торжественно

всем сообщат: в Софию уезжает

в десять часов на поезде то лето.

Чёрт побери! Ведь всё давно известно.

Известно же. Но всё же разрешите

мне утонуть в глазах глубоких лета.

И беглое касанье пусть волнует

коленей её медных…

Между пальцев,

ласкающих моё лицо уставшее,

пусть зазвенят тростинки из Созополя.

Что из того, что всё известно! Дайте же

мне говорить и верить с тем ещё

уже забытым, детским изумлением,

что меня любят, любит и она,

и будет вечно влюблена в меня. О, лето

рукой мне машет…

Ах, ему не хочется

так исчезать…

Перевела Мария БОРИСОВА

Не укрыться от голоса тишины

Рукопожатие

Не укрыться от голоса тишины

СОВРЕМЕННАЯ КЛАССИКА

Божана АПОСТОЛОВА

Где-то перед концом

Жизнь идёт моя несколько сгорбленно —

Лет охапка проклятая ей тяжела.

Привыкаю. В тумане утоплена,

Моя тропка неясно куда завела.

Плохо вижу уже, слышу плохо я.

Где свобода моя? Где укрытье от бед?

И боюсь, что нуждается в посохе

Это небо моих быстро прожитых лет.

Время кажется скользкой минутою.

Спотыкается смысл, и дышу я едва.

Лишь душа моя веною вздутою

Мне пульсирует, что я слаба, но жива.

Пульс стучит: хватит музыки ноющей,

Если мир существует, то он на виду.

Имя внучки — Божана, оно ещё

Будет греть моё сердце, пока не уйду.

В конце верховой езды

Серый туман душу зимы откашлял,

и на рассвете

Тронулся день — как взмыленный конь

в белой попоне из слёз.

Кто-то заплакал во мне,

но не хочет мне жизнь ответить,

Куда так спешит и куда тебя конь понёс.

Куда поскакал и куда жеребца

погоняешь ты снова?

В мыле наш конь, да и мы были в мыле

до этого самого дня.

Конская грива в грязи,

и вконец поистёрты подковы,

Коня пожалей… Заодно пожалей и меня, —

Отсюда меня уведи, слава Богу,

мы живы-здоровы,

Сверни на верхнюю улочку,

подальше от глаз чужих.

Отпустим на волю коня,

новые справив подковы,

Радуясь воле его и слёз не пряча благих.

Поздний восход солнца

Лиляне Боане

Как вечность, я не подвожу итога,

Хотя закатный час уже в моей крови.