Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе - [40]

Шрифт
Интервал

И горят снежинки
В золотом огне.
***
О, верю, верю, счастье есть!
Еще и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О, верю, верю, счастье есть.
***
Тебе одной плету венок
Цветами сыплю стежку серую.
О Русь, покойный уголок,
Тебя люблю, тебе и верую.
Гляжу в простор твоих полей,
Ты вся – далекая и близкая.
Сродни мне посвист журавлей
И не чужда тропинка склизкая.
***
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Интересно сравнить:



В программу включим стихи по выбору учителя.

М. И. Цветаева

«Без палача и плахи Поэту на земле не быть». Эти строчки Ахматовой относятся и к Цветаевой. Ее трагическая судьба вызывает недоуменный возглас у благополучных потомков: «О, Боже, за что?».

Обзор творчества Цветаевой есть, например, в пособии для школьников «Ответы на новые билеты».[16] Цветаева – поэт стихий. Страсти лирического героя по масштабу сравнимы разве что со страстями героев Достоевского. «Мой голод на грусть, на страсть, на смерть». В одном из билетов предлагается дать краткое суждение на тему: «Мир человеческой души в лирике Цветаевой» (2–3 стихотворения по выбору). Это все равно, что вкратце рассказать об Атлантическом океане. Изложить собственное суждение ученик не способен. Его язык (и мой тоже) слаб и беден, а представления о человеческой душе не развиты. Читатель, проделайте опыт над собой. Прочтите обзор творчества Цветаевой (с. 137–142), чтобы освежить память, закройте книгу и напишите связный текст на данную тему. После такой попытки Вы согласитесь, что школьнику эта задача не по силам. Может быть, поэзию Цветаевой он поймет в студенческое время или позже. Предлагается исключить творчество М. Цветаевой из обязательной программы.

Нет-нет! Стоп! Ошибка вышла! Тому виной учебник, сухой учебник. Отложим его в сторону. Чтобы представить сущность творчества Цветаевой, достаточно отзыва о Цветаевой критика В. Вейдле: «По непосредственности, по бьющей ключом щедрости дарования мало кто мог, в литературе нашего века, сравниться с Мариной Цветаевой. У нее была врожденная искрометность слова, та естественная взаимопроникнутость мысли и воображения, по которой только и узнаешь настоящий “от Господа Бога дар”».[17]

Сопоставление в преподавании литературы – сильный прием. Жаль, что его нет в учебниках. Чтобы лучше понять Цветаеву, сравните, Читатель, ее с Пастернаком. У нее не надо «ловить мысль, уходящую за край мозга», как она заметила о поэзии последнего. Ее мысль ясна, а точность и меткость эпитетов близка к тютчевской.

В программу можно включить: «Книги в красном переплете», «Домики старой Москвы», «Моим стихам, написанным так рано…», «Если душа родилась крылатой…» и другие по выбору учителя.

Книги в красном переплете
Из рая детского жилья
Вы мне привет прощальный шлете,
Неизменившие друзья
В потертом красном переплете…
Дрожат на люстрах огоньки.
Как хорошо за книгой дома!
Под Грига, Шумана и Кюи
Я узнавала судьбы Тома.
Темнеет… В воздухе свежо…
Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот с факелом индеец Джо
Блуждает в сумраке пещеры…
О золотые времена,
Где взор смелей и сердце чище!
О золотые имена:
Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!
***
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
…Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
***
На кортике своем: Марина —
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.
Я помню ночь и лик пресветлый
В аду солдатского вагона.
Я волосы гоню по ветру,
Я в ларчике храню погоны.

О. Э. Мандельштам

Я в сердце века. Путь неясен,
А время удаляет цель,
И посоха усталый ясень,
И меди нищенскую цвель.

Желательно показать на уроке несколько портретов Мандельштама. Они все необыкновенно выразительны. Это – Поэт. Он чист душой, похож на щегла, готового запеть, и, возможно, в молодости умевший летать. Но в биографии об этом не сказано.

Конечно же, А. Ахматова в стихотворении «Без палача и плахи» сказала и о судьбе О. Мандельштама. Современному школьнику трудно понять, почему поэт годы жил под страхом ареста и говорил, что готов к смерти. И почему в конце концов власть (сталинизм) его замордовала. Посредственных поэтов она щадила. Мандельштам – явление.

«Несчастлив тот, кого, как тень его, Пугает лай и ветер косит», – сказал он и осмелился:

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища…
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина,
И широкая грудь осетина.

Легких стихов у поэта немного:

Поедем Царское Село!
Там улыбаются мещанки,
Когда гусары после пьянки
Садятся в крепкое седло…
Поедем Царское Село!
Казармы, парки и дворцы,
А на деревьях – клочья ваты,
И грянут «здравия» раскаты
На крик «здорово, молодцы!»
Казармы, парки и дворцы…

Проблема в том, что поэзия Мандельштама сложна для взрослого, тем более для ученика. А выбирать простые стихи было бы неправильно. Проблема усугубляется тем, что в настоящее время снизился уровень образования. Маловероятно, что школьники поймут «заумную» (по определению В. Ходасевича) поэзию Мандельштама. Преподавать среднестатистическому подростку стихи поэта – это все равно что «Геометрию» Лобачевского. Но ведь надо же дать шанс поэтически одаренному ученику! Поэтому


Рекомендуем почитать
Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века

Первая треть XIX века отмечена ростом дискуссий о месте женщин в литературе и границах их дозволенного участия в литературном процессе. Будет известным преувеличением считать этот период началом становления истории писательниц в России, но большинство суждений о допустимости занятий женщин словесностью, которые впоследствии взяли на вооружение критики 1830–1860‐х годов, впервые было сформулированы именно в то время. Цель, которую ставит перед собой Мария Нестеренко, — проанализировать, как происходила постепенная конвенционализация участия женщин в литературном процессе в России первой трети XIX века и как эта эволюция взглядов отразилась на писательской судьбе и репутации поэтессы Анны Петровны Буниной.


Другой в литературе и культуре. Том I

Для современной гуманитарной мысли понятие «Другой» столь же фундаментально, сколь и многозначно. Что такое Другой? В чем суть этого феномена? Как взаимодействие с Другим связано с вопросами самопознания и самоидентификации? В разное время и в разных областях культуры под Другим понимался не только другой человек, с которым мы вступаем во взаимодействие, но и иные расы, нации, религии, культуры, идеи, ценности – все то, что исключено из широко понимаемой общественной нормы и находится под подозрением у «большой культуры».


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Проза Лидии Гинзбург

Лидия Гинзбург (1902–1990) – автор, чье новаторство и место в литературном ландшафте ХХ века до сих пор не оценены по достоинству. Выдающийся филолог, автор фундаментальных работ по русской литературе, Л. Гинзбург получила мировую известность благодаря «Запискам блокадного человека». Однако своим главным достижением она считала прозаические тексты, написанные в стол и практически не публиковавшиеся при ее жизни. Задача, которую ставит перед собой Гинзбург-прозаик, – создать тип письма, адекватный катастрофическому XX веку и новому историческому субъекту, оказавшемуся в ситуации краха предыдущих индивидуалистических и гуманистических систем ценностей.


Вокруг Чехова. Том 2. Творчество и наследие

В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.


История китайской поэзии

Поэзия в Китае на протяжении многих веков была радостью для простых людей, отрадой для интеллигентов, способом высказать самое сокровенное. Будь то народная песня или стихотворение признанного мастера — каждое слово осталось в истории китайской литературы.Автор рассказывает о поэзии Китая от древних песен до лирики начала XX века. Из книги вы узнаете о главных поэтических жанрах и стилях, известных сборниках, влиятельных и талантливых поэтах, группировках и течениях.Издание предназначено для широкого круга читателей.