Листья коки - [2]

— К инке, правящему в Айякучо… — повторял Синчи, в то время как другой гонец уже замедлял бег. Натренированная с детства память безошибочно схватывала целые фразы: — …обращается курака Ауки, правитель уну Анкачс…

— Беги и повтори! — тяжело дыша, крикнул гонец, когда Синчи пересказал весь текст сообщения без единой ошибки. Он перешел на обычный шаг и, отдышавшись, направился к сторожке.

А Синчи был уже далеко, он мчался во весь дух к следующему посту, который оповестили двумя столбами дыма. Примерно на полпути он разминулся с гонцом, спешащим на север, а еще через минуту встретил сразу двоих со связками кипу. Когда он пересказал свое сообщение другому часки и отошел в сторону, местный начальник поста вдруг с беспокойством обратился к нему:

— У меня все люди разосланы, а мне снова подают сигнал. Ты сможешь сразу же отправиться в дорогу?

Синчи кивнул. Для него, крепкого и здорового, сущий пустяк дважды пробежать восемь тысяч шагов.

Легко и почти весело он устремился к гонцу, прибывшему с юга, и, поравнявшись с ним, принял устное послание.

— Камайоку, правителю в Уануко. По повелению сына Солнца, сапа-инки Уаскара, на ваших землях будет большая охота. Сын Солнца соизволит прибыть в Уануко на двадцатый день после великого праздника Райми. Все должно быть подготовлено.

Хотя обычно бегуны забывали текст поручения, едва успев произнести привычные слова: «Беги и повтори!», и хотя гонцов даже специально тренировали, добиваясь, чтобы они быстро забывали старый текст и чтобы каждое новое приказание воспринималось ими на свежую голову, — но Синчи на этот раз запомнил известие.

Новость оказалась столь необычной, что нужно было обязательно поделиться ею с товарищами. Сам сын Солнца, сапа-инка, властелин, прибудет сюда, будет охотиться в их округе!.. Ведь отсюда до Уануко всего три дня пути.

Присев около сторожевой будки, они обсуждали это известие, молодые — с энтузиазмом, старый начальник — несколько скептически.

— Вот теперь-то вы поймете, что такое работа! Теперь увидите! Четыре года назад, когда тоже охотились в этих местах, один мой бегун умер, а двоих пришлось отправить обратно в их айлью. Как часки они уже ни на что не годились.

— Я-то выдержу! — засмеялся Синчи. — А там видно будет!

— Ну, по правде говоря, работы для всех будет по горло: надо привести в порядок дороги и мосты, приготовить помещения для двора и армии, да еще всех прокормить! Но зато во время охоты каждый будет сыт. Свежего мяса хватит всем. А потом склады пополнятся сушеным мясом-чарки, без еды никто не останется.

— Когда у нас в Кахамарке проходила такая охота, всех заставили принять в ней участие, даже мальчишек.

— Таков закон!

— Так оно и должно быть! Запасы мяса заготовляют на всех, поэтому и в облаве на зверя обязан участвовать каждый. Сначала сюда прибудет инка из Куско, который руководит охотой, — он выберет место. А когда туда сгонят зверей, пожалует и сам сын Солнца со своим двором — вот тогда и начнется… Хо-хо, будет на что поглядеть!

— Ну, а если… — неуверенно заговорил Синчи, до сих пор молчавший. — Если сам сын Солнца соизволит убить дикую ламу-вигонь, или гуанако, или оленя, то тогда этот зверь уже не будет уакой?

Никто не ответил. Некоторое время все с сомнением поглядывали друг на друга. Уакой — священным предметом, полным таинственной силы, — могло быть все: камень, животное, мумия.

— Об этом… об этом, вероятно, следует спросить жрецов, — проговорил наконец начальник поста, невольно бросив взгляд в сторону далекого города. Даже с такого расстояния ясно виднелся огромный, возвышавшийся над остальными постройками храм Солнца.

— Э-э-э! Будь это мясо уакой, жрецы, конечно, знали бы об этом и забирали бы его себе! — высказал кто-то дерзкое предположение.

И снова никто не отозвался. Наступившую тишину нарушало лишь едва слышное похрустывание листьев коки, которые жевали почти все собравшиеся. Солнце уже спускалось за вершины Белых гор, и на плато сразу похолодало. Люди закутались в толстые шерстяные плащи, а начальник даже натянул на голову теплую шапку-шлем, прикрывавшую затылок и уши.

— Холодно! Ну, ничего: вот уже и праздник Райми на носу! А там потеплеет.

— А после праздника — большая охота!

— Рано радуешься. До праздника Райми еще так набегаешься, что и свет не мил будет!

— Райми… — Синчи невольно вздохнул. — Эх, хоть раз бы увидеть этот праздник в самом Куско, в столице! Вот уж где, должно быть, есть на что посмотреть.

— Я-то видел. — Старик начальник с важностью кивнул головой. — Во времена великого инки Уайны-Капака я служил воином. Мы тогда покорили кечуа и захватили город Кито. Да, вот это были битвы! Сын Солнца тогда благосклонно взглянул на меня и назначил начальником сторожевого поста. А до этого я жил в Куско. Целых два года. Вот тогда и удалось мне повидать праздник Райми в самом храме Кориканча. Рассказать? Пожалуй, и слов не подберешь. От такого великолепия просто ослепнуть можно. Мне и тогда не удалось все посмотреть, как же расскажешь теперь? — Он умолк, задумчиво покачивая головой. И через минуту продолжал: — Сначала в храме Кориканча вспыхивает новый священный огонь. Хо, вот это действительно уака, святыня! Ведь его дает само солнце! Жрецы выносят громадное, до блеска отполированное зеркало из чистого золота, но не плоское, а выпуклое, как панцирь черепахи. И когда они молятся, солнце своей чудодейственной силой зажигает сухие листья, приготовленные жрецами. Но если в день Райми тучи закроют светило, то это дурная, очень дурная примета! Значит, жди несчастья. Тогда священный огонь берут из Золотого храма на острове посреди озера Титикака и приносят в жертву лам, а иногда даже детей или красивых девушек. Только и это не всегда отводит беду. А в тот раз, когда я находился в Куско, солнце так и не выглянуло из-за туч и священное зеркало не зажгло огня. Тогда отправили часки в Золотой храм с приказом принести в жертву девушку. И все-таки несчастье случилось. Как раз в тот год умер сапа-инка Уайна-Капак, владыка мира, победитель.