Лисичка - [6]

— Ничего необыкновенного нет, вот Элен — красавица, а я по сравнению с ней — самая обычная, — объяснила Долли. Старшая сестра, так похожая на бабушку со старых портретов, только еще более совершенная, была для нее эталоном красоты.

— Элен — прекрасна, но тебе бог дал другую красоту. Она — блондинка, а ты — шатенка, даже рыжая, а глаза у тебя такие яркие, как зеленые листья в мае, пока жара не выдубила их. И черты лица у тебя тонкие, сразу видно, что ты — княжна. Нет, я думаю, что ты, может быть, даже красивее, чем Элен.

— Нет, это — неправда, ты так думаешь, потому что — моя подруга, да и Элен пока не вернулась, а ты просто ее забыла, — возразила Долли и так упрямо затрясла головой, что Даша пожала плечами и перестала настаивать.

Княжна встала, собираясь одеваться, и Даша, стараясь быть справедливой, еще раз посмотрела на подругу. Долли была высокой, как все Черкасские, тоненькой, но не худой. Длинные сильные ноги с маленькими ступнями и тонкими лодыжками, прямые и стройные, легко, как бы танцуя, носили изящное тело. Узкие бедра девушки казались шире из-за очень тонкой талии, а ягодицы были круглыми и упругими. Даша подумала, что ее подруга нисколько не хуже Элен, она — даже ярче, но ничего не сказала, боясь рассердить княжну, боготворившую свою старшую сестру.

Девушки оделись и вышли из купальни. Они прошли в беседку, построенную среди яблонь в противоположном конце сада. Даша принесла из погреба холодный квас, и подруги с удовольствием напились.

— Я приехала тебе сказать, что тетя Мари Опекушина с удовольствием согласилась учить тебя игре на фортепьяно. Ты можешь приходить каждое утро к десяти часам. Она будет заниматься с тобой по часу. Когда ты закончишь урок, я как раз приеду с прогулки — мы с Лисом выезжаем сразу после завтрака и катаемся часа два.

— Правда! Огромное спасибо, — обрадовалась Даша, обняла подругу и закружила ее. — Твоя тетя — просто ангел, мне так хочется научиться играть, а у нас, ты знаешь, нет инструмента.

— Хорошо, что ты будешь теперь бывать у нас каждый день, и Лиза очень будет рада, — заметила Долли и, вспомнив сестру, нахмурилась, — ты мне должна помочь с ней в одном деле. Это началось еще в Отрадном: она стала какой-то гадалкой. Прикоснется к человеку рукой, а потом говорит мне, что за характер у него на самом деле, какие у него тайные мысли и пристрастия. Я не знаю, как к этому относиться, не хочу верить — вернее сказать, не могу — а она обижается. Тетушкам мы решили ничего не говорить, зачем их пугать, но я хочу, чтобы ты понаблюдала за ней, ты — наша подруга и, я надеюсь, скажешь мне правду.

— Хорошо, я поговорю с ней и понаблюдаю, — пообещала Даша, — но я тебе сразу скажу: Лиза ни разу в жизни никому не сказала неправды, раз она что-то говорит, значит, сама в это верит.

Девушки подошли к конюшне, около которой счастливый Петька седлал для княжны Лиса, которого уже искупал в реке.

— Петька готов целовать Лису копыта, — шепнула Долли подруге. — Может быть, его цыгане потеряли, а вы подобрали, раз он так любит коней?

Даша засмеялась и, открыв ворота, проводила подругу.

Глава 2

Долли знала, что ей не нужно ехать в рощу, и что тетушки будут в шоке, если узнают об ее поступке, но гордость не позволяла ей отступить, и сейчас девушка скакала на встречу с Лаврентием Островским. Княжна не боялась нового знакомого, так как искренне считала, что сможет справиться с любым мужчиной, слишком хорошо она владела оружием, и всегда имела его при себе. Девушка не хотела огорчать старых женщин, которых очень любила, и не хотела давать почву для сплетен теперь, когда семья еще не оправилась от потрясений, пережитых в прошлом году. Но она обещала молодому человеку приехать, и хотя с детства научилась придумывать тысячу уловок, чтобы добиться желаемого, дав слово, Долли никогда его не нарушала, поэтому, несмотря на сомнения, она, пригнувшись к шее Лиса, скакала к дубовой роще.

Водопад встретил ее привычным шумом и маленькой радугой, стоящей над струями. На мгновение княжне показалось, что художника здесь нет, и она с облегчением вздохнула, но тут же поняла, что он стоит, прислонившись к стволу дуба на краю той площадки, где вчера был мольберт. Молодой человек шагнул ей навстречу, держа в руках небольшой альбом для рисования в картонном переплете.

— Доброе утро, Дарья Николаевна, — поздоровался Островский и низко поклонился княжне.

— Здравствуйте, сударь, — ответила Долли, направила Лиса к поваленному дереву и, спрыгнув на ствол, спустилась на землю.

— Спасибо, что приехали, мне так хотелось, чтобы вы посмотрели мои работы, я думаю, что они гораздо лучше вчерашней, — заметил молодой человек и протянул альбом девушке.

Долли открыла затертую от долгого использования серую обложку. Ей показалось, что часть листов аккуратно вырезана, а на тех, которые остались, были виртуозно, с точнейшей передачей оттенков написаны акварелью цветы. В основном, цветы были садовые: лилии, гортензии, тюльпаны, нарциссы, гиацинты. На фоне пышных садовых цветов особенно трогательно смотрелись полевые: лютик и ночная фиалка. Долли открыла последний лист альбома, там была изображена роскошная бархатистая темно-алая роза, как будто только что распустившаяся, с капельками росы на лепестках.