Лисьи листы - [60]

Более того: чтобы опять не влипать в сложности с деньгами иных миров, можно запросто сидеть в библиотеке днем, а завтракать-ужинать-ночевать возвращаться в своё измерение. Так мы, в случае чего, и с Хитчем не разминемся, и Алине можно будет позванивать по вечерам, чтобы зря не нервировать.

Так-так-так… А какие, собственно, я знаю двери в родном городе? Краткая инвентаризация памяти показала, что немногие. Дверь возле офиса, открывающуюся в китайский сад, которую Лао показал мне еще в самый первый день моего обучения. Да, но туда старик мне в одиночку соваться настоятельно не рекомендовал! Дверь в мир, где я добывала робарис. Но это же почти сто пятьдесят километров от города — каждый день туда-обратно мотаться затруднительно… Остальные мои командировки и вовсе начинались с поездки на поезде или на самолете. Есть, конечно, еще и дверь в ад, но туда мне возвращаться что-то совсем не хочется…

Будь я хоть немного более импульсивным человеком, я бы, наверное, на потеху окружающим подскочила на стуле и хлопнула бы себя по лбу. А так всё обошлось только расплесканным кофе и свалившейся под стол вилкой. Ну, надо же было быть такой балдой! Адская прихожая! Место, конечно, не самое приятное, зато дверей разных там — за год не обойдешь! И расположена она недалеко — можно ездить, как на работу: с девяти до шести… нет, лучше с десяти до семи… а какого черта, с двенадцати до девяти. И отправлюсь-ка я туда прямо сегодня!

Затычки для ушей и фильтры для носа всё еще болтались в кармане моей куртки. В порыве внезапного вдохновения я завернула в магазин и купила там пакет разноцветных стрелок для дартса, решив, что красные стану втыкать возле дверей, ведущих в миры, где Оракул уже разрушен, а синими и зелеными буду помечать все остальные.

Оставив машину на стоянке возле парка, я решительно направилась на поиски входа. Точнее, искать мне ничего не пришлось. То ли мой географический кретинизм подался во временный отпуск, то ли эдакие милые впечатления и пемзой с памяти не сотрешь, но ноги уверенно привели меня прямиком к мерцающей занавеске, за которой клубился мутно-рыжий дым.

Мешкать на сей раз я не стала: быстренько ввинтила фильтры в нос и уши и решительно зашагала вперед. Моя старая пилка по-прежнему торчала на границе ржавого облака, отмечая дорогу домой. А тропинка, ведущая к соседней двери, оказалась настолько близко, что… Нет, перешагнуть на нее я всё же не могла. И перепрыгнуть —   тоже. Плоховато я прыгаю в человеческом облике. Зато для лисицы эта задачка оказалась вполне по зубам, так что наступать на подозрительную, напоминающую корку на неостывшей лаве, почву мне не пришлось.

Вы когда-нибудь пытались различить дверь сквозь плотный, абсолютно непроглядный дым? Удовольствие, нужно заметить, еще то! Пару раз я проскакивала облако насквозь, так ничего и не нашарив, но в конце концов всё же сумела не столько нащупать, сколько угадать место входа.

Вынесло меня в полутемное, скорей всего, подвальное помещение, где густо чадили масляные факелы, а в углу за столом склонился над каким-то внушительным фолиантом лысый старикашка, облаченный в линялое растянутое трико. Заметив меня, он побагровел не то от гнева, не то от ужаса, судорожно нырнул в рукава черного атласного халата, словно тот был бронежилетом, способным защитить его от всех мыслимых опасностей, и забормотал:

— Сгинь, сгинь, исчадье ада! Я не призывал тебя, сгинь!

— А ну как не сгину? — усмехнулась я, вытягивая из ушей затычки, и шагнула вперед, переступив при этом, как выяснилось, тщательно выписанную пентаграмму, обильно изукрашенную не то замысловатыми узорами, не то надписями на непонятном языке.

Старикашка окончательно вжался в угол и принялся совершать какие-то сложные жесты, приговаривая:

— Из ада рожденный, в ад возвращайся! Не достанется тебе ни души моей, ни плоти моей…

— Можно подумать, нужна мне твоя душа с плотью вместе! — возмутилась я, — И, кстати, что это ты меня в мужском роде?

— Создания преисподней пола не имеют, внешность же принимают любую, по желанию и токмо в целях гнусного соблазнения…

— Чего?! Ты себя в зеркале давно видел, старый пень? Соблазнения, надо же…

Бестолковый заклинатель обмяк и захлюпал носом:

— Господи, и чего вам здесь нужно?! И ходят, и ходят… Такой хороший подвал был — я здесь слесарил… Так нет, повадились…

— Погоди-ка! — не поверила собственным ушам я, — Так у тебя здесь еще кто-то был?

— Приходили двое, и, хотя я тогда от нестерпимого ужаса чувств лишился и защитить себя не мог, меня не тронули — прошли и ушли, должно быть, за чьей-то грешной душой. А два дня спустя через двери вернулись, досюда дошли и растаяли, как и не было их. Я уж всех священников обошел, все обряды исполнил, всё, как надо сделал… И вот — опять!

Я присела на какую-то подвернувшуюся табуретку и закурила:

— Хватит уже трястись. Мне твои потроха и даром не нужны. Я Оракул Печали ищу.

Старик заметно приободрился:

— Так опоздал ты, адский дух, лет на триста как опоздал! Сие богомерзкое капище давным-давно разрушено было, а на обломки его реку повернули, дабы никто и никогда…

— Ясно, — оборвала я эти велеречия, — Ну, и ладно, нет, так нет. А те двое, говоришь, обратно ушли.