Лишний человек - [33]

— Она повзрослела и теперь лучше его понимает. Тогда, два года назад, он уважал ее юный возраст и душевную невинность. А теперь, когда она замужняя дама, знающая жизнь, что его сдерживает? Ничего. Вот он и… того. Не сдерживается. Но она-то его видит насквозь. И его, и себя. И она бы на минуту не задумалась пожертвовать собой, но ради кого ей жертвовать? Ради Онегина точно не стоит. Такая малость… как с вашим сердцем и умом быть чувства мелкого рабом?

Люша перестала шагать и задумалась.

— Ну, наверное, — сказала она неохотно. — Наверное, так и есть.

— И она главная героиня этой истории. И Вера это понимает, и не сделает ничего, что могло бы хоть сколько-то умалить твою роль. Доверься ей. Она любит Татьяну.

— Ну она-то да. И сама хотела бы ее спеть, — фыркнула Люша. — Пусть бы уж лучше и пела сама, ей-богу! Она еще вполне потянет, голос пока в порядке. А для всего остального у нас есть гримеры и костюмерный цех.

— Но она решила, что это должна быть ты. И она бы эту партию кому попало не отдала. Она вон к Трике придирается и все никак не найдет достойного… А тут Татьяна, ее любимая роль.

— Чья любимая роль? — Ваня возник на пороге неожиданно и сразу устремился к чайнику. — Уф, ну и жара… Так чья любимая роль? И какая роль?

— Я говорил Люше, что Ленский — твоя любимая роль, потому что она тебе очень подходит. У тебя тоже кудри черные до плеч… ну, были когда-то, я видел на фотографиях. И еще в тебе есть что-то такое… восемнадцатилетнее.

Ваня благосклонно кивнул, вылил остатки воды из чайника в стакан и уселся рядом с ними.

— А что вообще случилось? — спросил он. — По какому поводу военный совет?

— Саша хотел нам что-то сообщить.

— Надеюсь, что-то важное, — вздохнула Люша. — Я парикмахерскую отменила! И у меня интервью через два часа.

— А мне вот повезло, — похвастался Ваня. — Я отменил стоматолога.

Сёма промолчал. Ему отменять было нечего.

Саша не заставил себя ждать и вскоре явился вместе с Верой, ожесточенно о чем-то с ней споря на ходу.

— Тридцать пять плюс десять, это будет как минимум… как минимум сорок пять! — говорил Саша.

— Но почему тридцать пять? Пусть тридцать или тридцать три!

— Вы разработали секретный числовой язык? — осторожно поинтересовался Ваня. — Или изобретаете альтернативную арифметику?

— Тридцать пять плюс десять, — упрямо повторил Саша. — Это сорок пять. Правильно же я считаю?

— А мы покупаем или продаем?

— Мы вычисляем, сколько лет Гремину!

— Ну, знаете, тогда возможны варианты, — Ваня подмигнул. — Смотря как считать. В общем, можем договориться, — и он подмигнул другим глазом. — Может, это вообще секретная информация и военная тайна, а?

Саша посмотрел на него рассеянно и потянулся к чайной тумбочке. Люша кашлянула.

— У меня интервью через два часа…

— Да-да, я помню, — Саша с удивлением воззрился на стакан, в который пытался налить воды из пустого чайника.

Сёма вызвался сходить за водой, а вернувшись, обнаружил, что общими усилиями Гремину сбросили еще пару лет. Если б к кулеру пришлось идти на другой этаж, Гремин рисковал бы стать ровесником Ленского, которому вечно восемнадцать.

— Он герой двенадцатого года, а там на дворе начало двадцатых, так что… — Вера, обернувшись, всплеснула руками. — Саша! Господи, еще один… Убери телефон, когда с тобой разговаривают!

— Я просто хотел вам показать, тут группа Ваниных поклонников…

— Я за свою жизнь видела достаточно Ваниных поклонников и в особенности поклонниц! Посмотрите потом без нас.

— Нет-нет, дело не в них. Просто тут одна интересная ссылка.

— Про меня? — заинтересовался Ваня. — Покажи!

Саша молча передал ему телефон. Ваня с любопытством взглянул на экран, и улыбка сползла с его лица.

— Что еще за новости? — он поднял на Сашу глаза, затем снова уставился в телефон. — Зачем это он?

Люша заглянула через его плечо и принялась читать, беззвучно шевеля губами, а затем тоже нахмурилась в недоумении.

— Посмотри, — Ваня протянул телефон Вере.

— А мы можем разобраться с твоими поклонниками как-нибудь потом?

— Там не обо мне речь.

Сёма осторожно вынул телефон из его руки, подсел к Вере, и они вдвоем склонились над экраном.

Ну и ничего особенного — новость о том, что Ваня будет петь Ленского в АВОТиЯ, и дата премьеры. Восторженные комментарии. Ссылка на сайт театра с расписанием. Чей-то вопрос: «А кто будет Онегиным? Что-то я его не знаю…» И в качестве ответа еще одна ссылка — краткий анонс на каком-то англоязычном ресурсе, опубликованный два дня назад.

«…Новую постановку самой известной русской оперы можно будет увидеть уже в сентябре. Есть все основания полагать, что она заслуживает пристального внимания. Вера Лебединская, которая на протяжении своей долгой и блистательной карьеры много раз пела Татьяну, на этот раз выбрала для себя непривычное амплуа — она будет режиссером спектакля. Роль Онегина исполнит Семён Кривобоков, чье великолепное выступление в «Риголетто» стало одним из самых ярких событий прошлого сезона».

И внизу подпись: «Константин Великовский».

10

Вообще, если хорошенько подумать, цель у Великаши могла быть только одна. Ваня говорит, это он просто хотел дать знать о себе… Нет, незачем ему это делать. Они и так знают, а посторонним все равно. Хотя заметка в интернете пока никуда не делась, но имя Сёмы оттуда уже исчезло. Как обычно. И подпись растаяла чуть ли не у них на глазах. Люша предположила, что этот текст мог написать не Великаша, а кто-то другой под его именем. Но ведь его никто не помнит, как и Сёму. Никто, кроме них. Только их странный знакомец Алекс. О нем, кстати, есть какие-то новости, Ваня обещал рассказать после репетиции. Впрочем, ничего особенного, он уже шепнул Саше на ходу, в чем дело. Дотошная Эми Уайт все же пошла в полицию заявить о пропаже человека, но Алекс быстро нашелся и написал ей, что у него все в порядке и он уже уехал в Италию, где нашел подработку на пару месяцев. Врет, наверное… Но в любом случае, правда это или нет, вряд ли именно он написал ту заметку под именем Великаши. Бессмыслица какая-то. Зачем бы это ему?