Лишенцы в системе социальных отношений - [66]
В ходе перевыборов 1928–29 гг. «по предложению губернской избирательной комиссии списки лишенцев в отдельных городах» были пересмотрены. В результате количество граждан восстановленных в избирательных правах значительно увеличилось. Так, в Рудне «из 383 лишенцев» было «восстановлено 14 или 3 %». В Починке «из 326 лишенцев восстановлено 110 или 33,7 %». Из 219 жалоб городских лишенцев, рассмотренных губернской избирательной комиссией, положительное разрешение получили 74 или 33,8 %[450].
Документы свидетельствуют, что лишенцы Смоленской губернии и Западной области активно подавали заявления о получении прав голоса непосредственно в высшие органы власти. Так, завесь 1929 г. во Всероссийскую центральную избирательную комиссию поступило из Западной области 2 090 ходатайств о восстановлении в избирательных правах, что составило 5,9 % от общего числа поступивших заявлений. 771 из них было принято к рассмотрению. По 361 ходатайству (46,8 %) комиссия приняла положительное решение.
Начало коллективизации было связано с массовым лишением избирательных прав. После постановлений марта 1930 г. о борьбе с незаконным лишением граждан прав голоса началась активная работа по пересмотру списков лишенцев. О том, насколько интенсивно шла работа по рассмотрению заявлений о восстановлении в избирательных правах в первой половине 1930 г., свидетельствует следующий факт. С 15 января по 1 мая 1930 г. Западным облисполкомом было изучено 1 088 дел лишенцев. При этом 733 человека были восстановлено в избирательных правах[451]. Наибольшее количество граждан получивших избирательные права было в Смоленском — 158 и Вяземском — 108 округах[452].
Очень показательным является распределение лишенцев, подававших ходатайства о восстановлении в правах голоса в эпоху «великого перелома» по категориям. Р. В. Шамшин, исследовав 157 жалоб лишенцев Западной области поданных ими в различные избирательные комиссии и органы власти в 1929–1931 гг., пришел к следующим выводам: «Среди жалобщиков… 18 были женщины, 139 — мужчины, то есть 11,5 и 88,5 %. Из них 31 — торговец (19,7 %), 45 — крестьян (28,7 %), 22 — полицейских стражников (14 %), 9 — тюремных надзирателей (5,7 %), 3 — городовых (1,9 %), 3 — урядников (1,9 %), 7 — помещиков (4,5 %), 8 — служителей культа и членов их семей (5,1 %), 6 — мельников (3,8 %), 23 — прочих (14,6 %)»[453]. Таким образом, чаще всего просили о восстановлении в правах голоса «крепкие» сельские хозяева, лишенные таковых за использование наемной силы и расширение хозяйства до «нетрудового», частные торговцы и бывшие служащие полиции.
В последующие годы количество жалоб лиц лишённых избирательных прав колебалось на уровне около 4 тысяч ежегодно. При этом процент восстанавливаемых граждан существенно увеличился. Так за весь 1932 г. в Западную избирательную комиссию поступило 4 163 жалобы. 2 666 просителя получили отрицательный ответ, а 571 (17,6 %) — положительный. В 1933 г. поступило 3 795 жалоб. По 1 276 был дан отказ, а 762 просителя (37 %) восстановлены в избирательных правах. В 1934 г. (по состоянию на 5 ноября) поступило 3 944 жалобы. По 1 992 был дан отказ, а 1 472 просителя (42,5 %) были восстановлены в правах голоса[454].
Очень часто лишенцы обоснованно указывал в своих заявлениях на то, что они являются жертвами произвола со стороны местных советских и партийных функционеров. Так житель местечка Хиславичи Василий Ластовский, в августе 1923 г. лишенный избирательных прав в своей жалобе в Смоленский губисполком писал, что главной причиной внесения его в список лишенцев была личная неприязнь к нему члена районной избирательной комиссии Роси Кагановой. В своем ходатайстве он отмечал: «Если за личные счёты лишают людей избирательного права, то тогда я соглашаюсь, а если нет, то прошу меня восстановить в правах»[455].
Житель деревни Белики Монастырщенского района К. И. Коробков, лишённый избирательных прав в 1931 г., в своей жалобе во ВЦИК указывал, что был лишен прав голоса «по наговору отдельных лиц, впоследствии раскулаченных и высланных»[456].
Вот типичный пример положительного решения о восстановлении в правах из протокола заседания Рославльской избирательной комиссии от 11 февраля 1927 г.: «Слушали: § 42. Жалобы граждан о неправильном лишении избирательного права… 14) гр. п. Сеща Сещинской волости Зайцева Алексея… Постановили: Так как Зайцев, как видно из представленных документов с 1913 г. — торговлей не занимался, а также с 1919 г. состоит членом Союза Всеработземлеса, и за этот период находился на службе в различных предприятиях — ходатайство удовлетворить.»[457].
Другой пример, — выписка из протокола заседания президиума Севского горсовета от 14 февраля 1936 г.: «Слушали: Заявление гр. Неделько А. У о восстановлении в избирательных правах. Постановили: гр. Неделько была лишена избирательных прав в 1926 году, как содержательница буфета. В данное время ничего не имеет. Живёт на иждивении детей служащих. В избирательных правах восстановить»[458].
Подытоживая вышеизложенное, следует отметить, что эволюция законодательства в области лишения избирательных прав отражалась и на процедуре восстановления в правах голоса. С конца 1920-х гг. она существенно усложнилась. Процесс возвращения прав голоса стал длительным и многоступенчатым. При этом изначально ключевую роль в нём играла та инстанция (местный Совет или избирательная комиссия), которая и лишила гражданина прав голоса.
