Лишь небеса знают - [55]

— Обещаю, — ответила Элизабет, — хотя сама не знаю почему.

— Пошли, Вилли, сынок, я уложу тебя, — сказал старик.

Довольный, Эйса ушел.

Элизабет снова принялась рассматривать платье. Это был наряд для королевы, или даже для сказочной принцессы, — ей не приходилось видеть ничего подобного. Шелк цвета лаванды с серебряной ниткой был отделан подобранным в тон кружевом и серебряной тесьмой. Платье было слишком роскошным для нее. Но, вспомнив, как сияли от радости глаза деда, она решила, что не может разочаровать его.

Погода была теплой, и поэтому танцы устроили на свежем воздухе, в павильоне. Народ постепенно собирался. Тэвис уже был здесь. Стоя с приятелями, Натэниелом и Колом, он слушал, как они болтают о молоденьких девушках.

— Почему вы не женитесь, — вдруг спросил он. — Неужели вам до сих пор не надоело искать себе партнерш для танцев?

— Жениться? — возмутился Натэниел. — Зачем? Чтобы, как ты, ревниво наблюдать за женой? Не волнуйся, старина, она еще даже не пришла.

Тэвис хотел ответить что-нибудь резкое, но его внимание привлек пробежавший по толпе шепот. Оркестр играл, пары кружились, но что-то явно привлекло внимание публики. Тэвис повернул голову и посмотрел туда, куда смотрели все. У входа, в теплом свете фонарей стояла женщина в блестящем платье цвета лаванды. Горло ему сдавил спазм, сердце заколотилось.

— Бог мой, — прошептал Кол, — вот это да!

— Да, тут уж ничего не скажешь! — поддержал его Натэниел. — Я бы посоветовал тебе уладить поскорее ваши отношения, — добавил он, обращаясь к Тэвису, — иначе ее кто-нибудь похитит. Таких женщин лучше держать взаперти.

— Такие платья лучше держать взаперти, — прорычал Тэвис.

Элизабет шла по павильону, и толпа расступалась перед ней. Она была немыслимо хороша.

— Интересно, долго она еще будет по нему сохнуть? — спросил чей-то голос недалеко от него.

— Странный вопрос. По-моему, как раз сегодня стало понятно, что уже перестала, — ответил другой.

— Наверное, она хочет показать, что не намерена возвращаться и становиться его женой, — снова послышался первый.

— Она уже моя жена, — не удержавшись, рявкнул Тэвис.

Две дамы испуганно охнули и растворились в толпе.

Он шагнул вперед. Вокруг стало тихо. Он остановился напротив Элизабет и с минуту молчал, не зная, что сказать. Такой он еще ее не видел. Она была спокойна, уверена в себе и грациозна, как дикая кошка. Он понимал, что похож сейчас на неловкого и застенчивого школьника.

Неожиданно Элизабет присела перед ним в глубоком реверансе, а затем, поднявшись, расхохоталась. Громко и беззаботно. Тэвис оторопел. Такой смех он слышал впервые и сомневался, что сможет забыть. Он так и не успел ничего выдавить из себя, потому что она принялась перед ним кружиться.

— Что вы вытворяете? — прошипел он.

— Как что? Я пришла, чтобы показать вам, что вы вышвырнули.

Ее откровенность привела его в ужас.

— Я ничего не вышвыривал, а если вышвырнул, то неужели об этом должен знать весь Нантакет?

— Все и так знают, чего же здесь дурного?

— Что вы стараетесь доказать?

— Что я недорого вам досталась. Что я имею цену. Что я не какая-то дешевая побрякушка, которую можно купить задарма на ярмарке. Что я необработанный алмаз. Недооцененное сокровище. Сказочная жемчужина. — Замолчав, она посмотрела на него в упор, прежде чем добавить: — И что вам я не принадлежу.

Тэвис огляделся и увидел много пар изумленно уставившихся на них глаз. Он хотел, чтобы она принадлежала ему. Принадлежала вся, без остатка — каждая серебряная ниточка, каждый золотистый волосок, каждый открытый глазам сантиметр кожи. Железной хваткой он взял ее за руку.

— Вы, черт бы вас побрал, моя жена.

— И должна быть признательна вам за то, что вы об этом помните?

— Может быть, прекратите разыгрывать спектакль?

— А вы?

— Я ничего не разыгрываю.

— Вы уверены?

Он напряженно вглядывался в нее, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— Вы отлично играете роль заботливого супруга с тех пор, как вернулись. Все в городе знают, сколько раз вы приходили на маяк, чтобы навестить Вилли, и не перестают гадать, как скоро вы меня укротите.

— На нас все смотрят, — сказал он мягче и, взяв ее под руку, повел к площадке для танцев.

— На нас всегда смотрели, — заметила Элизабет.

— Так, может, если всем интересно, покажем, что к чему?

Она попыталась вырваться, но он не отпускал ее.

— Пустите меня.

— Моя дорогая Лайза, я пытался дать вам свободу, как только женился на вас, но не смог, а теперь — не хочу.

Элизабет улыбнулась проходившим мимо них женщинам и снова попробовала выдернуть руку, но он, сжав ее еще крепче, прошептал:

— Вам лучше привыкнуть к мысли, что вы моя жена.

С этими словами он заключил ее в объятия. При свете люстры его лицо казалось чужим, и Элизабет вдруг испугалась. Испугалась его и того, что он может снова с ней сделать. До сих пор, до этого мига, все для нее было игрой. Но сейчас, когда ее обнимал этот высокий, любезный мужчина со жгучими глазами, ей стало не по себе. Они кружились в ярком свете, а ей вдруг показалось, что время остановилось и что она затерялась где-то между прошлым и будущим. Она закрыла глаза и, касаясь его, ощущала, как его тело говорит с ней на языке, не доступном разуму. Очнувшись, она поняла, что они покидают площадку для танцев. Куда он ее ведет? Он тащил ее за руку, и она не видела его лица, но по тому, как цепко он держал ее, как решителен был его шаг, она понимала, что это не случайно. Словно в тумане, проплыли мимо нее люди, и теперь свет, музыка и смех остались позади. Они окунулись в ночь, пустынную и тихую, и Элизабет снова ощутила страх и пустоту. Она подняла голову, но глаз его было не видно. Через секунду он обнял ее и поцеловал.