Лиса в курятнике - [9]

— Конечно, — прошептал Зеев и тяжелыми шагами направился вверх по лестнице.

* * *

В полвторого ночи Дольникер выскользнул из постели, где лежал одетый, и на цыпочках вышел на улицу. Зеев уже ждал его, спрятавшись за тополем.

Оба были напряжены так, что дыхание перехватывало. В сильном волнении они молча пересекли улицу, держась за руки, чего никогда не делали ранее.

— Дольникер, идите обратно, я все сделаю сам, — прошептал Зеев.

— Нет, я должен быть уверен, что все сделано надо.

Они вышли на околицу деревни, перебегая в лунном свете от дерева к дереву, как принято в подобных случаях, но когда миновали последние дома, послышался раздраженный лай, и две собаки увязались за ними. Дольникер не терпел собак и в прежней жизни, в особенности после того, как его в прошлом году укусила подлая собака персидского посланника на Сельскохозяйственной конференции стран Азии. Политик стал кидать в этих зубоскалов комьями земли и проклинать их разными нехорошими словами, пока поднявшие скандал животные не вернулись к местам постоянного обитания с поджатыми хвостами.

— Все я должен делать сам, — приятным тоном бросил Дольникер обвинения в адрес секретаря.

Они дошли до склада и вздохнули с облегчением. Голуби спокойно спали, время от времени издавая воркующие звуки. Дольникер вынул из кармана послание и перечитал его:

«Спасите! Срочно пошлите машину забрать нас!

— Может, добавить, чтоб прислали и репортеров? — спросил Зеев, взбираясь по лестнице, прислоненной к стенке голубятни, но Дольникер прижал палец к губам. — Все равно ведь приедут.

Дольникер с любовью рассматривал спящих птиц, которым было суждено спасти их из этой ловушки, называемой Эйн Камоним. Зеев открыл окошко голубятни и дрожащей рукой вынул оттуда одного голубя. Птица вздрогнула, затрепетав крыльями, и Зеев чуть было не упал с лестницы, однако удержался, и ему удалось, с поглаживанием и уговорами, спуститься вместе с сизой птицей спасения вниз. К ноге голубя привязали послание и выпустили его на свободу.

— Давай! — ласково сказал Зеев и подбросил голубя вверх, однако сонная птица сделала круг над их головами и с ласковым воркованием уселась на плечо Дольникера. Политик, чуть не лопаясь от злости, сломал прутик с куста у дороги.

— Давай лети, а то хуже будет! — Дольникер хлестнул птицу прутом с такой силой, что сторож склада проснулся и вышел с черного хода.

— Кто это там? — закричал он, надевая штаны, и его внезапное появление коренным образом изменило расстановку сил. Испуганный голубь поднялся и исчез в ночной мгле, а два преступника сжались, насколько это было возможно, и удалились в направлении деревни. Крики сторожа подхлестывали их до такой степени, что они прокладывали дорогу напрямую через колючую живую изгородь. К тому же месяц скрылся за облаками, и Дольникер упал в яму с дождевой водой, не говоря уже о Зееве, который шел, как первопроходец, впереди. После немой четвертьчасовой борьбы с разрушительными силами природы двое преследуемых остановились и в процессе сражения с налипшими колючками констатировали, что могли спокойно бежать по пустынной улице, идущей параллельно изгороди…

— Я удивляюсь, почему же ты не мог сделать все сам? — укорял Дольникер секретаря. — Зачем нужно было заставлять близкого тебе семидесятилетнего человека подвергаться подобным испытаниям?

Секретарь, тяжело дыша, протирал очки от грязи и ничего не отвечал. Они расстались молча и во враждебной атмосфере. Дольникер поднялся по деревянной лестнице, открыл дверь и, не снимая ботинок, плюхнулся в постель. В темноте его схва теплые руки, и чувственный женский голос прошептал:

— Дурачок! Муж спит в этой комнате!

Тут же зажглась спичка. Сильная мужская рука схватила Дольникера и потащила к двери. Затем Элипаз наподдал ногой по задней части политика, и тот полетел со всех лестниц.

Дольникер растянулся у входа и заснул на месте.

Глава 4 Следопыты в пути

Для Дольникера это была первая ночь нормального сна. Он лежал, скрючившись, у подножия лестницы и беспробудно спал без всяких снотворных. Проснулся он на рассвете от капель, падающих на голову. Малка, которая вставала рано, чтобы доить коров, наткнулась на политика во мгле трактира.

— Господин Дольникер, господин Дольникер, — шептала она ему в ухо, — я надеюсь, что вы не сильно побились…

Политик открыл глаза, но в первый момент ему не удалось «справиться с ситуацией». Он поглядел на женщину довольно глупым взглядом, попытался встать, но каждое движение причиняло жгучую боль в разбитых членах.

— Господи, — удивилась Малка, разглядывая порванную одежду политика, — как вы выглядите, господин Дольникер! Я не знала, что у вас была такая жестокая борьба. Ох уж эти мужчины, все вы одинаковы.

— Госпожа, — пробормотал Дольникер, — позвольте мне прояснить фатальную ошибку, которая случилась…

— О чем тут говорить, господин Дольникер? — улыбнулась Малка. — В следующий раз будете осторожней и дадите мне знать заранее…

Странное волнение охватило престарелого политика — смутное, непонятное чувство, забытое им уже лет тридцать, со времени назначения его районным секретарем партии. До того в нем еще бурлили неизвестные силы, но после этого назначения он прекратил растрачивать свое время на всяческих девушек, и эта проблема исчезла как бы сама собой. Дольникер громко смеялся каждый раз, услышав какую-нибудь двусмысленность, сказанную в высших партийных кругах или в Кнессете, однако эта сторона жизни представлялась ему слишком упрощенно. И теперь эта крупная и здоровая женщина полагает, что… он мог бы…