— Доброго здравия, ваше сиятельство. — Поклонился Мохов, и едва заметно шевельнул рукой, притворяя дверь. — Слышу — голос. Думал, почудилось. Простите, без спросу вошел.
— Ожил, мил человек, ожил. Да только не знаю, надолго-ли.. — Не решив ещё, как вести себя с «засланным казачком», Попытался добавить в голос барственного презрения Лис. Однако, голос подвел. Вышло у него настолько добродушно, что проницательный гость чуть дрогнул щекой. — Не сердитесь, ваше сиятельство, мне меж двух скал, аки между Сциллой и Харбидой лавировать не просто пришлось… Чудеса чудные… Встречать приходилось всякое, но что б из мертвых восставали…, не привелось. Как увидал, что у вас ресницы дрожат… Мороз по коже. Хотя давеча еще, мертвее мертвого, вы уж простите великодушно, были. Мне ли не знать…
— Все когда-то впервой случается. — Лис покрутил головой, освобождая затянутую в сбившийся от сна кружевной воротник шею. — Очнулся и очнулся. Иои ты тоже думаешь, что мне в том нечистый пособил?
— Того мне ведать не велено…, я человечек маленький… — Тимофей смахнул с рукава своего слегка истертого сюртука пылинку. — Но ежели по моему разумению… Во храме, с крестом поминальным в руках… Не от лукавого-то. Чудно, конечно…, однако, боюсь, не все в столице так о чуде будут судить. Мо… — Попытался добавить что-то охранитель устоев. Однако Лис поднял руку, прервав его речь. — Ты, сперва, мне одно скажи. Отчего Ушакову солгал? Какую игру ведешь?
— Андрей свет Иванович государственного ума муж. А уж хитростью самому аспиду — искусителю не уступит. — Ежели он в подозрение кого взял, пока не разъяснит, не успокоится. Да и после веры у него тому полной не будет. Потому, когда он меня от службы в одночасье уволил, рассудил я, что он что-то на меня затаил. А ныне и подавно. Потому я, когда прознал он о гибели вашей внезапной, и не побег с докладом к его сиятельству. Будь, как будет решил. Суждено, значит. А уж как понял, что вы в сознание вернулись, да только показать того не желаете, мне и вовсе не резон стало… Он не закончил, а невесело улыбнулся. — Да только ведаю, что и у вас, господин князь, после того как господин граф распорядился, веры ко мне не много. Знать, такая моя планида.
— Ага… — Чуть оттаял Лис. — Поведай мне, что твориться, ну и выводы свои. Раз жив я остался по Божьей воле, то и служба твоя продолжаться будет. Хочешь ты того, или нет, но будет. Потому решай.
— А что тут решать? — Тимофей вновь придал своему лицу простодушное выражение. — Я его давно принял. Но про крутой норов Андрея Иваныча я не для красного словца говорил. — Чудится мне… сумеет он так чудесное воскрешение перед матушкой императрицей обернуть… Не смею произнесть, но вам, чаю, растолковывать и не нужно… ЕЕ ИВ Елизавета Петровна гибель вашу весьма близко в сердце приняла. Даже прослезилась, слышал. Повелела отпевание со всей возможной пышностью обставить… а тут, снова…
— … Нет человека, нет проблемы… — Процитировал Лис знаменитую фразу.
— Замечательно сказано… — Оценил глубину изречения Мохов. — Вы, ваше сиятельство исключительно метко отметили. Одна заковыка, правило сие хорошо для других, а не для себя… Позволено мне будет, на правах слуги вашего, совет дать. — Не ждать, пока Андрей Иванович мнение о чуде перед государыней составит…, а наперед его, самому вам ко двору появиться. Благо и повод к тому нынче отменный. Машкерад…
— Как же я явлюсь? — Озадачился Лис. — Мало того, что незванно, так еще и толки пойдут. Покойник ожил…
— А вот пригласительный лист… имеется. Его вам аккурат в тот день, как несчастие вышло, посыльный принес… — Парировал Тимофей совершенно без паузы, словно уже успел продумать все до тонкостей. — Немчинам, что при дворе состояли, от аудиенций отказано. Ходят слухи, со дня на день им и вовсе либо за пределы государства укажут, либо вон, за горы Уральские…
«К чему это он рассказал? — Насторожился Александр, который уже начал понимать, что его советчик весьма редко говорит что-то просто так. Он порылся в памяти, вспоминая, какие изменения произвела Елизавета после своего восхождения на трон. — Ну да… Лесток, французы. Маскарады, балы. Все верно… Немцам со шведами при ней туго пришлось.
— А с другой стороны, господин граф верно рассчитал… — Продолжил Тимофей, как ни в чем ни бывало. — Те, кому эти перемены не по вкусу пришлись, этакое ваше чудесное пробуждение не преминут государыне во вред вывернуть. К примеру слухи в народе пустить…, зряшные, конечно, только кто ж правду то разберет… А пока коронация не совершилась матушке императрице любая мелочь помехой стать может. Так статься и доводы его сиятельства Андрея Ивановича возобладать могут.
Не пугай а лучше дело говори… — Повторение страшилок Лису уже начали надоедать. — Он и сам понял, двойственность своего положения.
— Я потому кругаля даю, что совет мой больно вам батюшка не по нраву может стать. Потому и пытаюсь… — Мохов чуть пригасил стальной блеск холодных глаз. — Еаяться уж поздно, вы про то сами ведаете, бумаги ваши я просмотреть изволил. И вот попалась мне под руку метрический лист на некоего Ивана Исипова… Его еще Каином кличут. Откуда у вас, не моего ума… Пожелаете сказать, хорошо. Нет и ладно… Только навела меня та бумага на мислишку… Раз уж вам, ваше сиятельство так выпало при жизни отпетым быть… Так может и ладно?
