— Этого к господину капитану, — приказал фриц и сноровисто исчез в недрах палатки.
— Вперед, — гавкнул сопровождающий и опустил ствол карабина. — Быстро.
Короткая прогулка по двору окончилась у дверей в штаб.
Конвойный провел Лиса по узеньким коридорам и остановил перед кабинетом.
— Стоять, — последовал короткий приказ.
Распахнул дверь и ввел арестованного внутрь. За столом, более подходящим для обычного председателя колхоза, сидел офицер.
«Так, — запомнил Александр, глядя на знаки различия. — Выходит, гауптман — это две четырехугольных звезды. Все правильно. Если оберлейтенант — одна, логично».
— Присаживайся, Александр Лисьев, — произнес немец. Сказал он это, предварительно сунув нос в принесенные солдатом листки.
— Итак. Твои предки были дворяне? Ты закончил три курса театрального института, отбывал наказание за кражу, я правильно говорю?
— Так точно, — отозвался Лис.
— Хорошо, — офицер закурил сигарету. Выдул довольно едкий, противный дым и повторил, уже на немецком: — Сколько лет сидел?
— Три года, господин гауптман, — Саня решил стоять до последнего: «Факт имел место, так что ж теперь? А когда это было, они ведь не спрашивают».
— Мы пришли освободить вашу землю от власти коммунистов и евреев, — заученно пробормотал немец. — Тебе советская власть не дала ничего, кроме колючей проволоки и тюремной баланды. Мы же предлагаем хорошие условия жизни. Нормальное питание, а кроме того, если ты сумеешь доказать свою преданность, то в будущем — звание офицера германской армии. Это большая честь. Ты понимаешь?
Александр зыркнул на висящий в головах у немца портрет.
«Ага, учитывая уроки истории, перспектива куда как заманчивая», — заключил он. Озвучивать, однако, поостерегся. — А если я не соглашусь? Что будет со мной? — осторожно поинтересовался у снисходительно улыбающегося офицера.
— Послушай, Алекс, — улыбка исчезла. — В принципе, тут речь не идет о выборе.
— Ты образован, эрудирован, обладаешь нужными качествами. Этого довольно. А выбор у тебя один. Или в фильтрационный лагерь, где шанс прожить от силы месяц даже у здорового, сильного человека, а ты уже на третий день сам пожалеешь о сделанном выборе, или… Ну?
— Господин капитан, — Александр попытался изобразить удивление. — Так ведь у меня никаких документов, и вообще, в армии не служил никогда. И стрелять не умею. Может, я вообще шпион.
— Будь ты шпион, документы у тебя были бы, — отрезал офицер. — Стрелять у нас есть кому, а остальному научат. Итак. Времени на раздумье не даю. Да или нет. Лагерь или возможность жить.
«Умеют, суки, убеждать, — расстроенно вздохнул Лис. — Хотя, сдается мне, тут половина моих сокамерников готовы на все, лишь бы сохранить жизнь. Или нет? Опять же, им, может, даже легче отказаться. У них хоть какая-то идея есть. А для меня все вроде игры. Ладно, чего уж там перед собой-то хитрить? Сдаюсь».
Он проглотил комок и кивнул головой: — Я согласен, господин капитан.
— Вот и замечательно, — немец сделал пометку в личном деле. — Я не уполномочен говорить о деталях, о частностях. Мое дело получить принципиальное согласие.
Сейчас тебя отвезут в другое место, где предстоит пройти отбор, собеседование. И в зависимости от результатов тебе и будет предложено место для работы на благо великого рейха.
Офицер закрыл документы и крикнул конвойного. — Отвести на отправку в группу «С», — приказал он.
Солдат щелкнул каблуками, дверь закрылась, и Александр понуро зашагал в указанную конвойным сторону.
Все в мире относительно. Истина простая, в чем-то расхожая, однако Александру было вовсе не до философских категорий. Впервые за несколько дней он лежал на нормальной кровати, в теплом доме и, в принципе, был относительно счастлив.
Долгая поездка в стылом кузове немецкого грузовика, набитом под самую завязку, оставила мрачные впечатления. Поэтому, когда его вместе с двумя десятками других кандидатов, выгрузили в глухом уголке посреди леса, в крепко похожем на заброшенный пионерский лагерь месте, он желал только одного — скорее бы все окончилось.
Но испытания продолжались. Их построили в колонну и отправили на склад, где хмурый вещевик, выдал бывшее в употреблении, разномастное немецкое обмундирование.
А отобранные у новоприбывших шмутки, не разбирая, свалили в кучу, облили бензином и сожгли прямо во дворе склада.
Помывка в простой русской бане, скудный ужин, и вот, наконец, какой-никакой отдых.
«Товарищи по несчастью», умотанные, пожалуй, не меньше, чем он, быстро заснули, а вот его сон обошел стороной. Он лежал в относительном тепле храпящей казармы и, глядя в темноту, пытался осознать, что с ним произошло.
«Как бы там ни было, наделять странный артефакт разумом — все-таки перебор, — рассудил он, вспоминая детали своих приключений. — Да и вообще нет смысла говорить о логике. Все на грани сумасшествия. Но если взять, к примеру, его предыдущее погружение в прошлое, то запало в сердце главное: говоря по-простому, Саньке отчаянно везло там, что называется, по-черному и с самого начала. Но что в итоге? Да ничего. В смысле: полный ноль. Ни денег, ни статуса. Вся добыча ушла сквозь пальцы, случайно сохранившиеся монеты принесли одни неприятности, а сам он вылетел в совершенно непредсказуемую реальность.