Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина - [65]

20. «Крылья»

21. Патернализм как реальность и проблема

22. Консерваторы либеральные

23. Консерваторы социальные

24. По ту сторону «правого» и «левого»

25. «Суверенная демократия»

26. Миссия

27. Либеральный консерватизм

28. Порядок и свобода

29. Традиции и инновации

30. Традиции и традиции

31. Контрреволюция

32. Преемственность

33. Послесловие. Инновационный прорыв

…без идеалов никогда не может получиться никакой хорошей действительности. Даже можно сказать положительно, что ничего не будет, кроме еще пущей мерзости.

Ф. М. Достоевский[82]

В стране, в такой мере отравленной социализмом, как Россия, отстаивать либерализм нужно именно в сочетании с консерватизмом.

П. Б. Струве[83]

Государство есть «организм», который во имя культуры подчиняет народную жизнь началу дисциплины, основному условию государственной мощи.

П. Б. Струве[84]

Название моей лекции многим до сих пор кажется странным[85]. По той простой причине, что в головах у нас засели постоянно звучащие обвинения в адрес партии «Единая Россия» в том, что у нее нет идеологии. И самое интересное заключается в том, что зачастую мы сами молчаливо соглашаемся с этим обвинением. Так вот, я готов утверждать, что это обвинение необоснованное, а согласие с ним сторонников «Единой России» в основе своей имеет либо нежелание формулировать идеологию, либо элементарную лень. Про лень, то есть про нежелание работать с текстами, как-то и говорить нечего — это поражение. Что касается нежелания признать «Единую Россию» партией с собственной идеологией, то единороссы, которые иногда соглашаются с тем, что у их партии нет идеологии, вынуждены при этом, понятное дело, оправдываться. Каким образом? Одни оправдываются тем, что, мол, «Единая Россия» — партия консервативная, а консерватизм всегда сопротивляется рефлексии и теоретической работе (пусть все идет так, как идет, надо дело делать, а не теории выдумывать и т. п.). Другие говорят, что партия «Единая Россия» — общенациональная. А если так, то четкое идеологическое самоопределение скорее повредит общенациональному делу, чем поможет, поскольку может стать инструментом разделения, а не объединения. Третьи вообще удовлетворяются тем, что «Единая Россия» является административной скрепой страны, и поэтому для них формулирование партийной идеологии не первостепенная задача.

На первый взгляд приведенные позиции единороссов обоснованы, но только на первый взгляд.

1. Отказ от теории

Следует сказать со всей определенностью, что нежелание теоретизировать и формулировать идеологию для консерватора — это прошлый век. С тех пор много воды утекло, и консерватизм стал такой же детально проработанной интегральной метаидеологией, как и упредивший его исторически либерализм. Причин тому несколько. Приведу мнение известного исследователя консервативной идеологии Р. А. Гальцевой, которая указывает, что в затушевывании мировоззренческой стороны консерватизма «играет роль его собственная, вытекающая из корреляции с жизнью “приземленность”, его неприязнь к теоретическим конструкциям; он, так сказать, “не удостаивает быть умным”». «Жизнь подскажет» — вот главный интеллектуальный ориентир консервативной стратегии, не требующий вроде бы никаких дополнительных обоснований. Поэтому партия, которую составляют консерваторы, естественнее чувствует себя в роли партии не протеста, а власти… «Что такое консерватизм? — риторически вопрошает один из его немецких приверженцев Голо Манн. — Этого знать нельзя и незачем». Он не просто предостерегает от «губительности» Totaltheorie, но и призывает вообще сторониться «ученых выдумок» и всяких «измов», предпочитая им совет Бисмарка-политика полагаться «на опыт и ничего, кроме опыта».

Другой современный консерватор и соотечественник Голо Манна в унисон ему утверждает: «То, что сегодня именуется консерватизмом, не может быть выведено из понятия <…> а решается злобой дня»[86]. Ничего не напоминает? Реальные дела, строительные инициативы, ответы на текущие вызовы исходя из прагматизма и здравого смысла и прочие определения из этого ряда. Например: «Наша идеология порождена не кабинетной игрой ума, а реальными потребностями страны и народа», «Наша идеология — плод практического опыта и здравого смысла».

Однако XX век с его революциями и торжеством прогрессистского паттерна («рационалистического утопизма» по И. Кристолу, или «ереси утопизма»[87] по С. Л. Франку — за полвека до Кристола) поставил консерваторов в новую для них ситуацию. «Консерватизм, — утверждает та же Гальцева, — не только вставал перед необходимостью все больше заниматься самосознанием, превращаясь, так сказать, из искусства в науку, но и менял — перед меняющимся ликом мира — свой собственный лик»[88]. Известный немецкий неоконсерватор Герд-Клаус Кальтенбруннер в 1975 году говорил об этом так: «Консерватору и теперь нужна, и в будущем понадобится обоснованная теория, иначе говоря — именно то, от чего он до сих пор часто и не без гордости уклонялся»[89]. Это как раз та ситуация, в которой оказались российский консерватизм и те политические партии («Единая Россия» прежде всего), которые позиционируют себя в политическом пространстве как консервативные. Нарастание революционных, радикальных и экстремистских тенденций вызвало серию ответных реакций охранительного порядка, и именно из этих реакций складывалась палитра европейского консерватизма в прошлом веке. В веке нынешнем к общему течению, при сохранении национального своеобразия, подключились российские консерваторы, перед которыми сегодня стоит задача формулирования своей политической философии. К тому же к указанным вызовам добавились более глубинные. Это вызовы нигилизма, нравственного релятивизма и т. д.