Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина - [56]

И две мысли напоследок. Первое: если история повторяется, то нам в кои-то веки повезло — мы проскочили «сталинщину». Если сравнивать Ельцина и его младореформаторов с большевиками, которые разрушали систему, то к строительству мы перешли без лагерей и кровавых чисток. Второе: и куда он собрался уходить?

Столетие «Великой России» Столыпина — Струве

Кремль. Org, 17 мая 2007

Сегодня у нас есть повод отметить более чем знаменательный юбилей, и знаменателен он своей своевременностью. Ровно сто лет назад, выступая перед депутатами Госдумы с программной речью по аграрному вопросу, премьер-министр Российской империи Петр Столыпин произнес сакраментальные слова, которые стали знаменем для одних и предметом ненависти для других. Столыпин сказал: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия» (Государственная Дума. Стенографический отчет. Сессия II, заседание 36, 10.V.1907 г.). Эти слова прозвучали в России как набат, и многие государственно мыслящие политики и политические мыслители не просто услышали их, а сделали исходной точкой для разработки идеологии новой России.

Главная заслуга в выработке этой идеологии для новой России принадлежит, без сомнения, Петру Струве — человеку, которого признавали наиболее выдающимся русским политическим мыслителем самые разные люди — от Николая Бердяева до Ивана Ильина, от его бывших коллег по кадетской партии до его далеко зашедших учеников: классика национал-большевизма Николая Устрялова и классика евразийства Петра Савицкого.

Как раз в это время Струве писал книгу размышлений о государстве и революции, и одна из глав была им названа «Великая Россия». Эту главу Струве писал, судя по всему, осенью того же 1907 года, то есть тоже сто лет назад, и опубликовал уже в первой книжке журнала «Русская мысль» в январе 1908-го. Так что мы с полным правом можем говорить о юбилее в этом году концепта «Великая Россия» Столыпина — Струве.

Здесь не место излагать концепцию Столыпина — Струве и тем более доказывать ее актуальность для дня сегодняшнего. Впрочем, можно продемонстрировать несколько образцов мысли нашего выдающегося политического мыслителя:

«Для государства верховный закон его бытия гласит: всякое здоровое и сильное, то есть не только юридически “самодержавное” или “суверенное”, но и фактически самим собой держащееся государство желает быть могущественным. А быть могущественным — значит обладать непременно “внешней” мощью. Ибо из стремления государств к могуществу неизбежно вытекает то, что всякое слабое государство, если оно не ограждено противоборством интересов государств сильных, является в возможности (потенциально) и в действительности (de facto) добычей для государства сильного».

Не кажется ли вам, что эта тирада Струве коррелирует с рассуждениями В. Ю. Суркова и вслед за ним ряда отечественных политологов-государственников о «суверенной демократии»?

«Русское общество вступает теперь в период, когда общественная мысль обязана вновь усиленно производить внутреннюю работу самоуглубления и самопроверки. Нет ничего более ошибочного, чем думать, что наши надежды и упования разбиты какой-то внешней силой. Между тем в некоторых кругах склонны именно так понимать все то, что произошло, и — в качестве лекарства против зла — выдвигать т. н. “объединение всех оппозиционных сил”. Такое поверхностное понимание и такая упрощенная рецептура свидетельствуют о том, что уроки истории скользнули по поверхности и не встревожили его глубин».

Не напоминают ли нынешние попытки «Другой России» объединить на отрицательных — по большому счету противогосударственных — началах все, что можно объединить и вывести на улицу?

Для контраста стоит добавить, что Струве — последовательный, просвещенный националист, стоящий на позициях либерального консерватизма, — постоянно озабочен критикой «вправо», чтобы дистанцироваться от ультранационалистов, то есть от тех, кто ради сохранения нации (а точнее того, что они за таковую принимают) готов похоронить государство: «Возможна и необходима критика официального национализма (в нынешнем варианте — ультранационализма, воспринимающего как программу действий лозунг «Россия для русских». — А. К.) с точки зрения им же самим выдвигаемой националистической задачи». Это вообще было принципиальным положением для Струве и других «веховцев». Они считали, что ошибка либералов состояла в том, что они не защищались «слева» и считали левых радикалов скорее неразумными союзниками, чем опасными оппонентами, а ошибка консерваторов заключалась, соответственно, в том, что они не видели опасности «справа», со стороны махровых радикальных реакционеров и ультранационалистов.

Почему я считаю юбилей концепции «Великой России» своевременным? Прежде всего потому, что в цикле статей «Великая Россия» Струве писал не о той России, какую видел, а о той, какой он хотел ее видеть. Струве ставил задачу: «Только если русский народ будет охвачен духом истинной государственности и будет отстаивать ее смело в борьбе со всеми ее противниками, где бы они ни укрывались, — только тогда, на основе живых традиций прошлого и драгоценных приобретений живущих и грядущих поколений,