Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель - [45]

В связи с этим уместно вспомнить, как летом 1942 года в относительно благоприятные для вермахта времена Гальдер, тогдашний начальник Генерального штаба вермахта, настойчиво требовал от Ставки приостановить продвижение вперед во избежание грядущей катастрофы. Гитлер с раздражением бросил:

– Я вовсе не требую, чтобы подчиненные понимали скрытый смысл моих приказов. Достаточно, если они будут их усердно выполнять…

Гальдер сделал правильные выводы из этой отповеди фюрера и сложил с себя полномочия. После суровой российской зимы 1941/42 он и офицеры его штаба лучше, чем кто-либо другой понимали, что после неудачи на Восточном фронте не может быть и речи о выигрыше войны в целом. Гальдер придерживался точки зрения, что противника, контролирующего колоссальные территории и к тому же располагающего практически неограниченными людскими резервами, можно победить только в одном случае – разбить его армии и уничтожить коммуникации первым же наступательным ударом. Ретроспективный экскурс в военную историю свидетельствует – русские черпают свои силы в бескрайних просторах своей страны. В России канули без следа «Великая армия» Наполеона, да и многие другие армии завоевателей. Немцы тщетно «охотились» за противником, без следа растворившимся в безбрежных русских пределах. Так уходили дни, недели и месяцы, а время неумолимо работало на противников Германии…

В Тунисе Гитлер действовал по «сталинградскому рецепту»! Превратно истолковывающий понятие «высшей жертвенности» фюрер пытался уверить мир в «незыблемой стойкости арийского духа». Мировое общественное мнение адекватно оценило падение последнего немецкого плацдарма в Африке: второе подряд после Сталинграда чувствительное поражение показало, в каком запредельном кризисе находится военно-политическая система Германии. Роммель утверждал, что война проиграна, и это было не мрачным пророчеством, а простой констатацией факта.

Глава 9. ЗАГОВОР ФЕЛЬДМАРШАЛОВ

КРУЖОК ДРУЗЕЙ ФЕЛЬДМАРШАЛА РОММЕЛЯ

В конце июня 1943 года отдохнувший и подлечившийся генерал-фельдмаршал Роммель снова был в строю и приступил к созданию так называемого «рабочего штаба Роммеля». Штаб находился в личном ведении Адольфа Гитлера и занимался исключительно вопросами Средиземноморья. Во исполнение специальных задач офицеры накапливали необходимую документацию, заполняли карты и анализировали поступающую по разведывательным каналам оперативную информацию по Средиземноморью и прилегающим территориям о концентрации и передислокации германских и союзнических войск.

Не нужно было быть провидцем, чтобы предсказать ход дальнейшей военной карьеры маршала: не имевший опыта боевых действий в России Роммель рано или поздно должен был получить назначение в Южную Европу. Однако Гитлер не торопился, и только через пять месяцев, уже после свержения Муссолини, Роммель был назначен командующим группой армий. За эти месяцы вынужденного бездействия у него было достаточно времени, чтобы еще раз обдумать свою африканскую эпопею и наметившееся расхождение с фюрером.

«Рабочий штаб» стал средоточием старых проверенных в горниле африканских битв кадров. Генерал Гаузе снова возглавил штаб, а его 1-«а»[21] как и прежде был оберст фон Бонин (см. приложение). Только на должность 1-«с» пришел новичок – оберстлейтенант Молль, вюртембергский земляк маршала, испивший до дна горькую чашу поражения и оставивший за своими плечами «Африканский Сталинград». Этот узкий круг единомышленников на себе вынес всю тяжесть ливийской и тунисской кампаний. Вместе с другими немецкими солдатами они стали жертвами дилетантизма и поверхностного оптимизма властей предержащих. Им еще повезло – они уцелели, а многие навечно остались в песках Африки или попали в плен к союзникам. Они все еще продолжали оставаться исполнительными военнослужащими, но уже начали сомневаться в праве диктатора отдавать им безумные приказы. За недели, проведенные в непосредственной близости от Ставки, еще больше окрепла их внутренняя убежденность в том, что Гитлер в принципе не имеет права вмешиваться в вопросы военного строительства. Изо дня в день они становились свидетелями того, как, вместо сдерживания и «усмирения», ближайшее окружение подстегивает воинствующее донкихотство самодовольного диктатора.

«Рабочий штаб» собирался в полном составе по вечерам в гостиной Главного штаба вермахта. Пустующее здание, расположенное непосредственно у границы внешнего кольца оцепления штаб-квартиры фюрера, было временно предоставлено в их полное распоряжение. По свидетельству оберстлейтенанта Молля здесь бывали генерал-фельдмаршал Манштейн и начальник генштаба Цайцлер, хотя преобладающее большинство высшего военного руководства с предубеждением и подозрением относилось к «клике Роммеля», как они их называли. Под председательством маршала Роммеля в открытой и нелицеприятной дискуссии обсуждались животрепещущие проблемы рейха, но главной темой оставалась возможность дальнейшего продолжения войны. Они спорили, соглашались и не соглашались друг с другом, но уже в то время были единодушны в главном: эту войну уже невозможно выиграть с помощью сугубо военных средств. Все они относились к Гитлеру как к не лишенному богатой фантазии политику, но абсолютно бездарному полководцу. Умело манипулируя общественным сознанием, он узурпировал власть и не желал с ней расставаться, действуя из ложного понимания престижа и авторитета и вопреки здравому смыслу. Члены «кружка фельдмаршала» сходились во мнении, что большинство руководителей самого высокого уровня, назначенных на свои посты и должности личным распоряжением Адольфа Гитлера, ни по личностным, ни по деловым качествам не соответствуют сложности поставленных перед страной задач. Кейтель как глава ОКВ был по единодушной оценке «абсолютным нулем без палочки», а слывущий крупным военспецом Йодль, возможно, и смог бы командовать дивизией, но никак не соответствовал занимаемой должности. Это был великолепный образчик честолюбивого генштабиста, дорвавшегося до власти, любящего и умело пользующегося этой практически ничем не ограниченной властью советника фюрера по военным вопросам. Отношения между Роммелем и Йодлем всегда были напряженными, можно даже сказать, что Йодль был ярко выраженным недоброжелателем маршала. А больше всего его бесил тот факт, что в обход рутинной процедуры Роммель мог напрямую обращаться к фюреру с докладом. Йодль категорически возражал против того, чтобы Гитлер получал информацию из других источников, кроме его. Более того, он ревностно стремился к тому, чтобы в ежедневных сводках любое сообщение с театров военных действий доводилось до сведения диктатора только после преломления через призму восприятия его советника и в зависящей от ситуации дозировке. Йодль прекрасно знал аналитические возможности Роммеля, и его предубеждение к нему росло год от года по мере того, как сбывались большинство долгосрочных прогнозов маршала. Во время визитов Роммеля в Ставку Йодль всегда встречал его с подчеркнутым неприятием и демонстративной враждебностью. Он мог заставить Роммеля часами высиживать в приемной то ли из уязвленного самолюбия, то ли из расчетливого цинизма и жестокости. Впрочем, маршал платил ему той же монетой, а позднее с нескрываемой ненавистью относился к человеку, чьи панибратство и угодливость стали «притчей во языцех» и вызывали у всех едва ли не большее презрение, чем жуткие манеры и лизоблюдство Кейтеля, метко прозванного в армии «Лакейтелем»!