Лирика - [2]

За грех пред вечным светом,

Несущим пламя в даль,

Луч алый преступленья

И вечную печаль,

Вовек без промедленья!

Мы знаем: ты – во всем!

Ты – в вечности: мы верим!

Но на челе твоем

И тень – мы чем измерим?

Друзья весны моей

Хранили убежденье,

Что вечности твоей

Мы, в малом, отраженье.

Но все, как ты решил;

Звезда моя далеко.

И путь ей меж светил

Твое казало око.

Здесь мне мечтой взнестись

К тебе, что – путь единый:

В твою святую высь

Или в твои глубины.

Твой рок мне возвещен

Фантазией священной,

Пока не станет он

Открыт для всей вселенной!"

^{Перевод В. Брюсова (1924)}

К*** 1.

Прежняя жизнь предо мной

Предстает, – что и верно, – мечтой;

Уж я не грежу бессонно

О жребии Наполеона,

Не ищу, озираясь окрест,

Судьбы в сочетании звезд.

2.

Но, мой друг, для тебя, на прощанье,

Одно я сберег признанье:

Были и есть существа,

О ком сознаю я едва,

Во сне предо мной прошли ли

Тени неведомой были.

Все ж навек мной утрачен покой,

Днем ли, – во тьме ль ночной,

На яву ль, – в бреду ль, – все равно ведь;

Мне душу к скорби готовить!

3.

Стою у бурных вод,

Кругом гроза растет;

Хранит моя рука

Горсть зернышек песка;

Как мало! как спешат

Меж пальцев все назад!

Надежды? нет их, нет!

Блистательно, как свет

Зарниц, погасли вдруг…

Так мне пройти, мой друг!

4.

Столь юным? – О, не верь!

Я – юн, но не теперь.

Все скажут, я – гордец.

Кто скажет так, тот – лжец!

И сердце от стыда

Стучит во мне, когда

Все то, чем я томим,

Клеймят клеймом таким!

Я – стоик? Нет! Тебе

Клянусь: и в злой судьбе

Восторг "страдать" – смешон!

Он – бледен, скуден – он!

Не ученик Зенона

Я. Нет! – Но – выше стона!

^{Перевод В. Брюсова (1924)}

К***

Та роща, где, в мечтах, – чудесней

Эдемских, – птицы без числа:

Твои уста! и все те песни:

Слова, что ты произнесла!

На небе сердца, – горе! горе!

Нещадно жгуч твой каждый взгляд!

И их огни, как звезды – море,

Мой дух отравленный палят.

Ты, всюду – ты! Куда ни ступишь!

Я в сон спешу, чтоб видеть сны:

О правде, что ничем не купишь,

И о безумствах, что даны!

^{Перевод В. Брюсова (1924)}

К РУЧЬЮ

Живой ручей! Как ясен ты,

Твой бег лучами вышит,

Твой блеск – эмблема красоты,

Души, открытой тайнам чувств,

Привольной прихоти искусств,

Чем дочь Альберто дышит.

Когда она глядит в тебя,

Дрожишь ты, многоводен,

И, детский лик волной дробя,

Со мной, ручей, ты сходен;

Как ты, вбираю я в себя

Ее черты глубоко,

И я, как ты, дрожу, дробя

Души взыскующее око.

^{Перевод В. Брюсова (1924)}

К***

Я не скорблю, что мой земной удел

Земного мало знал самозабвенья,

Что сон любви давнишней отлетел

Перед враждой единого мгновенья.

Скорблю я не о том, что в блеске дня

Меня счастливей нищий и убогий,

Но что жалеешь ты, мой друг, меня,

Идущего пустынною дорогой.

^{Перевод К. Бальмонта (1901)}

СТРАНА ФЕЙ

Мгла долов – тень по кручам

Лес, подобный тучам,

Чьи формы брезжут странно

В слепых слезах тумана.

Бессмертных лун чреда,

Всегда, – всегда, – всегда,

Меняя мутно вид,

Ущерб на диск, – бежит,

Бежит, – улыбкой бледной

Свет звезд гася победно.

И, в полночь по луне,

Одна, туманней всех

(Не та ль, что в вышине

Всех дольше длила бег),

Нисходит – долу – долу

Свой центр клоня к престолу

Горы, на снег вершин,

Туман огромной сферы

Скрывает, – плащ без меры,

Сон хижин и руин,

И лес на всем просторе,

И море, – о! и море!

Всех духов, что скользят,

Все существа, что спят,

Вбирая полно их

В лабиринт лучей своих,

Как будто в этот срок

Их сон глубок, – глубок!

Им вскроет день глаза,

И лунный их покров

Взлетит на небеса

С тяжелым севом гроз:

Он стал – цепь облаков

Иль желтый альбатрос,

И та же днем луна

Им больше не нужна,

Как одеянье тайны

(Но как все чрезвычайно!)

А атомы луны

Днем в дождь разрешены;

Не их ли мотыльки,

Когда летят, легки,

В лазурь, ах! для паденья

(Вовек без достиженья),

Во образе пыльцы

Приносят образцы!

^{Перевод В. Брюсова (1924)}

К ЕЛЕНЕ

О, Елена, твоя красота для меня

Как Никейский челнок старых дней,

Что, к родимому краю неся и маня,

Истомленного путника мчал все нежней

Над волной благовонных морей.

По жестоким морям я блуждал, нелюдим,

Но классический лик твой, с загадкою грез,

С красотой гиацинтовых нежных волос,

Весь твой облик Наяды – всю грусть, точно дым,

Разогнал – и меня уманила Наяда

К чарованью, что звалось – Эллада,

И к величью, что звалося – Рим.

Вот, я вижу, я вижу тебя вдалеке,

Ты как статуя в нише окна предо мной,

Ты с лампадой агатовой в нежной руке,

О, Психея, из стран, что целебны тоске

И зовутся Святою Землей!

^{Перевод К. Бальмонта (1904)}

ИЗРАФЕЛЬ

…И ангел Израфель, струны сердца

которого – лютня, и у которого из всех

созданий Бога – сладчайший голос.

Коран

На Небе есть ангел, прекрасный,

И лютня в груди у него.

Всех духов, певучестью ясной,

Нежней Израфель сладкогласный,

И, чарой охвачены властной,

Созвездья напев свой согласный

Смиряют, чтоб слушать его.

Колеблясь в истоме услады,

Пылает любовью Луна;

В подъятии высшем, она

Внимает из мглы и прохлады.

И быстрые медлят Плеяды;

Чтоб слышать тот гимн в Небесах.

Семь Звезд улетающих рады

Сдержать быстролетный размах.

И шепчут созвездья, внимая,

И сонмы влюбленных в него,

Что песня его огневая

Обязана лютне его.

Поет он, на лютне играя,

И струны живые на ней,

И бьется та песня живая

Среди необычных огней.

Но ангелы дышат в лазури,

Где мысли глубоки у всех;

Полна там воздушных утех

Любовь, возращенная бурей;

И взоры лучистые Гурий