Лирика Древнего Рима - [13]

По лесным влачиться щелям, во фригийских страшных горах!

Здесь козел живет скакучий, здесь клыкастый бродит кабан.

Ой-ой-ой! Себя сгубил я! Ой-ой-ой! Что сделать я мог!»

Чуть сорвался вопль плачевный с утомленных розовых губ,

75 Чуть до слуха гор богини долетел раскаянья стон,

Тотчас львов своих77 Кивева отпрягает, снявши ярмо.

Бычьих стад грозу и гибель, подстрекает левого так:

«Поспеши, мой друг свирепый, в богохульца ужас всели!

Пусть, охвачен темным страхом, возвратится в дебри лесов

80 Тот безумец, тот несчастный, кто бежал от власти моей.

Выгибай округло спину, ударяй ужасным хвостом.

Дебри гор наполни ревом, пусть рычанью вторит земля!

Потрясай жестокой гривой, пусть дыбится рыжая шерсть!»

Так велит Кивева зверю и снимает с шеи ярмо.

85 Стервенеет лев. Как пламя, входит в сердце яростный гнев.

Он идет, рычит, ломает под когтем кустарник сухой.

На гремучий вышел берег, убеленный пеной морской.

Видит Аттиса: у моря, у надбрежных мраморных скал.

Прыгнул лев, и мчится Аттис, оробев, в дремучую дебрь.

90 Там служанкой прожил Аттис до конца безрадостных дней.

О богиня! О Кивева, диндименских гор госпожа!

Пусть пребуду в отдаленье от твоих чудовищных тайн!

Пусть других пьянит твой ужас! Твой соблазн безумит других!

LXIV

Некогда челн из сосны, на хребте Пелиона78 рожденной,

Плыл, как преданье гласит, по водам спокойным Нептуна,

В край, где Фасис79 течет, к пределам владыки Эста,

В год, когда юношей цвет, аргосской краса молодежи,

5 Страстно похитить стремясь Золотое руно из Колхиды,

Быстрой решились кормой взбороздить соленые воды,

Весел еловых концом голубую взрывая поверхность.

Им богиня сама,80 что твердыни блюдет на высотах

Градов, корабль создала, дуновению ветра покорный,

10 Сосны своею рукой скрепляя для гнутого днища.

Килем впервые тогда прикоснулся корабль к Амфитрите.

Только лишь, режа волну, в открытое вышел он море,

И, под веслом закрутясь, побелели, запенились воды,

Из поседевших пучин показались над волнами лица:

15 Нимфы подводные, всплыв, нежданному чуду дивились.

И увидали тогда впервые смертные очи

В ясном свете дневном тела Нереид обнаженных,

Вплоть до упругих сосцов выступавших из пены кипящей.

Тут и к Фетиде Пелей устремился, любовью зажженный,

20 Тут и Фетида сама не презрела брака со смертным,

Тут и отец81 всемогущий вручил Фетиду Пелею.

Вам, о рожденные встарь, в блаженное время былое,

Вам, герои, привет, матерей золотое потомство!

23а Племя богов! Вам дважды привет! Благосклонными будьте!

Часто я в песне своей призывать вас буду, герои!

25 Первым тебя призову, возвеличенный факелом брачным,

Мощный Фессалии столп, Пелей, кому и Юпитер,

Сам родитель богов, уступил любимую деву.82

Ты ль не возлюбленный муж прекраснейшей дщери Нерея?

Ты ли не тот, кому уступила внучку Тефия

30 И Океан, что весь круг земной морями объемлет?

Время пришло, и когда желанные дни наступили,

В гости Фессалия вся сошлась к палатам Пелея.

Вот уже царский дворец веселой полон толпою;

Гости подарки несут, сияют радостью лица;

35 Весь опустел Киерон, Темпейские брошены долы,

Пусты Краннома дома, обезлюдели стены Лариссы, —

Все в Фарсалы сошлись, посетили фарсальские сени.83

Поле не пашет никто, у быков размягчаются выи,

Не прочищают лозы виноградной кривою мотыгой,

41 Не убавляет и нож садовника тени древесной;

40 Вол перестал сошником наклонным отваливать глыбы;

Дома покинутый плуг без дела печально ржавеет.

Ряд покоев дворца, на всем протяженье, роскошно

Светлым блестит серебром и золотом ярко горящим.

45 Тронов белеется кость, на столах драгоценные чаши

Блещут, — ликует дворец в сиянии царских сокровищ.

По середине дворца — богини брачное ложе,

Все из индийских клыков, пеленою покрыто пурпурной, —

Тканью, ракушек морских пунцовым пропитанной соком.

50 Вытканы были на ней деяния древних героев,

Славные подвиги их она с дивным искусством являла.

Вот Ариадна, одна, с пенношумного берега Дии,84

Неукротимый пожар не в силах сдерживать в сердце,

Смотрит, как в море Тезей с кораблями поспешно уходит;

55 Видит — не может сама тому, что видит, поверить:

Что, от обманчивых снов едва пробудясь, на пустынном

Бреге песчаном себя, несчастная, брошенной видит.

Он же, про деву забыв, ударяет веслами волны,

Бурному ветру свои обещанья вручая пустые!

60 С трав, нанесенных волной, в печали глядит Миноида,85

Как изваянье, увы, как вакханка из мрамора. Смотрит,

Смотрит вдаль и плывет по волнам великих сомнений.

Тонкий восточный убор упал с головы золотистой,

Полупрозрачная ткань не скрывает шею нагую,

65 И уж не вяжет тесьма грудей пленительных девы.

Что упадало с нее, с ее прекрасного тела,

Все омывали у ног морские соленые волны.

Но не смотрела она на убор, на влажные платья, —

Дева, надеясь еще, к тебе лишь, Тезей, устремлялась

70 Сердцем и всею душой и всею — безумная — мыслью.

Ах, несчастливица! Как омрачала ей дух Эрицина86

Плачем, не знавшим конца, тревог в ней тернии сея,

С дня того, как Тезей, на мощь свою гордо надеясь,

Отчий покинув предел, излучистый берег Пирея,

75 К злобному прибыл царю и увидел гортинские кровли.87

Город Кекропа пред тем, подавлен чумой жесточайшей,

Дал, по преданью, обет искупить Андрогея убийство

И посылать Минотавру, как дань, насущную пищу: