Лирические произведения - [30]

Шрифт
Интервал

и вдруг из-за стекол трамвая — моя померещилась тень.
А мы? Где мы будем? Вам кажется — мы разложились?
Мы живы, мы теплые почвы с рябинками древней грозы.
Цветные пасьянсы лугов, и дворцов, и гуляний на нас разложились,
и рядышком вышли — валеты, и дамы, и короли, и тузы.

APRÈS NOUS DÈLUGE[2]

Я не скажу: над нами пусть не каплет,
а после нас — хоть мировой потоп!
Нет, я хочу,
                     чтоб тысяч через пять лет
вели следы вдоль непросохших троп;
чтоб босиком по лужам мчались дети
на свете
              без котомки и тюрьмы,
на свете, где за пять тысячелетий
шли под дождем и обнимались мы.
А если так считать: мол, безразлично,
что будет с нашей, лучшей из планет, —
не знаю,
                 как кому,
                                а мне вот лично
тогда и жить на свете смысла нет.

УВАЖАЮ

Уважаю
                     боевую старость,
блеск в глазах,
                         кипение в груди!
Уважаю тех,
                    кому досталось
больше,
                  чем осталось позади!
Уважаю
             творческие муки,
нетерпенья взрывчатого тол,
Павлова
              решительные руки,
брошенные яростно
                                     на стол!
В мире,
           молодом, как Маяковский,
седина
             вполне хороший цвет!
Я не буду
               жить по-стариковски —
даже
           в девяносто девять лет!

О НАШИХ КНИГАХ

По-моему,
               пора кончать скучать,
по-моему,
                  пора начать звучать,
стучать в ворота,
                          мчать на поворотах,
на сто вопросов
                           строчкой отвечать!
По-моему,
                 пора стихи с зевотой,
с икотой,
                рифмоваться неохотой
из наших альманахов
                                     исключать,
кукушек хор
                   заставить замолчать
и квакушку
                   загнать в ее болото.
По-моему,
                   пора сдавать в печать
лишь книги,
                     что под кожей переплета
таят уменье
                       радий излучать,
труд облегчать,
                           лечить и обучать,
и из беды
               друг друга выручать,
и рану,
             если нужно,
                               облучать,
и освещать
                  дорогу для полета!..
Вот какая нам предстоит гигантская работа.

НА ВЗЛЕТЕ

Два винта крутануло,
                                       рывок — и
ты в трехслойную высь
                                          поднялась…
И от облака
                     в гулкой тревоге
не отнять
                  растревоженных глаз.
Крылья, крылья,
                            подумайте,
                                                 как
дорога
             ваша легкая ноша!
Ты уже
             в кучевых облаках,
ты вот-вот
                 стратосферы коснешься!
О, я верю
                в звучащие части,
в прочность поршней
                                и в сортность колец,
верю в жизнь,
                      в окрыленное счастье,
в окружающий солнце
                                         венец!
Прочь, тревога!
                         Моторы, вперед!
Вы —
        мое нетерпенье поймете.
Ту же скорость
                         и песня берет,
до конца
                неизменно
                                    в полете!
Что мне выгода,
                         выручка,
                                            польза,
когда мчусь,
                      виражами кружа?
Не в низине я жил
                                и не ползал
шелестящей дорожкой
                                          ужа!
Не в тиши,
                    никогда не в тиши,
не в низине,
                нет, нет,
                            не в низине!
Я и сердце толкал:
                                 «Поспеши
за стремящейся жизнью
                                       в бензине!»
Не замолкнет мотор,
                                     довезет!
На полет,
              на движенье надейся!
Должен выжать я
                               лет девятьсот
за свои
               пятьдесят или десять!
День в кристаллах,
                            в небесном пуху,
там рычит быстрота,
                                   нарастая.
Мне лишь видеть тебя
                                           наверху,
песня
             жизни
                          моей скоростная!
Дальше,
              дальше,
                           в залив занебесный,
в синеве
                 плоскостями скользя,
нам,
         врезаясь в грядущее
                                             песней,
и на миг
              задержаться нельзя!

«На самолете я летел…»

На самолете
                        я летел,
на лодочке
                    непрочной.
В полете
             жадно я хотел
стоять
            на твердой почве.
На твердой почве
                                  без грозы
и в комнате
                    без горя, —
хотелось мне
                     рвануться в зыбь
заоблачного моря.
И вот опять
                        в полете я,
и вновь
            мотору внемлю,
и снова к вам
                        тянусь,
                                   друзья,
на дорогую землю!
Как ищет,
                приземляясь,
                                       мысль
где для нее
                     страница,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.