Линкоры в бою. Великие и ужасные - [49]

В ночь с 1 на 2 марта тральщики под прикрытием эсминцев и легкого крейсера «Аметист» проводили траление фарватера в направлении мыса Кефез. Около 23.00 они были освещены турецкими прожекторами и попали под обстрел. Обрубив тралы, суда начали отходить. Миноносцы попытались прикрыть их дымовыми завесами. Через 40 минут «Аметисту» удалось уничтожить прожектора, и перестрелка заглохла. Хотя тральщики даже не дошли до заграждения, адмирал Карден объявил сигналом по эскадре: «Тральщики работают прекрасно. Самообладание и выдержка великолепны. От тральщиков зависит многое».

Впрочем, как показали дальнейшие события, правдой в этом сигнале была только последняя фраза. Утром 2 марта начался очередной шторм, и высадку десанта пришлось отменить. Но теперь Карден получил подкрепления и мог увеличить масштаб операции. Адмиралу Гепратту было приказано обстрелять укрепления Булаирского перешейка и уничтожить мост на дороге из Адрианополя в Галлиполи.

Ночью 2 марта траулеры совершили новую попытку, но были встречены шквальным огнем и отошли, на следующий день история повторилась. В общем, дела у англичан пошли вкривь и вкось. Обстрел промежуточных укреплений почти ничего не дал, а когда броненосец «Принс Джордж» попытался обстрелять форт Мессудие, то попал под огонь с противоположного берега пролива и отошел. Постепенно главной проблемой становились не турецкие укрепления, а гаубичные батареи, которые в предварительных расчетах Адмиралтейства просто не фигурировали. Вдобавок постоянно вмешивалась плохая погода, которая мешала высадке подрывных партий, выяснилось, что британский флот не имеет для этого никаких иных средств, кроме корабельных шлюпок, которые мало подходили для этого.

В операции наметилось нечто вроде позиционного тупика, коммодор Роджер Кийз в своих мемуарах меланхолически отмечает, что очередная попытка обстрела турецких батарей успеха не имела, но, к счастью, корабли снова серьезных повреждений не получили. Лишь 4 марта, когда море наконец-то успокоилось, англичане попытались высадить подрывные партии возле Седд-уль-Бахра и Кум-Кале, причем каждая партия была усилена ротой морской пехоты с пулеметами. Высадку на северном берегу пролива прикрывал отряд кораблей под командованием командира «Оушена» капитана 1-го ранга Садлера. «Оушен» должен был стоять у Седд-уль-Бахра, «Лорд Нельсон» – у Хеллеса, «Маджестик» – внутри залива Морто. Южным отрядом командовал адмирал де Робек. «Иррезистебл» под его флагом становился у Кум-Кале, «Корнуоллис» – в устье реки Мендере, «Агамемнон» и «Дублин» – возле Иени-Шера. «Канопус» должен был действовать на Эгейском побережье, чтобы не позволить туркам снять войска оттуда. «Инфлексбил» оставался в резерве. Транспорт «Бремер Кастл» с морскими пехотинцами на борту перешел на остров Имброс, и рано утром десантники прибыли к месту высадки на шлюпках. Операцией командовал генерал Тротман, находившийся на эсминце «Вулверин». В общем, высадка диверсионных отрядов как-то незаметно переросла в настоящую разведку боем.

Оба десанта столкнулись с упорным сопротивлением. На севере возле Седд-уль-Бахра неудача обозначилась сразу, хотя десант высадился относительно спокойно, никуда продвинуться он не сумел. На запрос Садлера командир десанта сообщил, что ему требуется подкрепление не менее 200 человек. Садлер начал готовить вторую высадку, но генерал Тротман специально прибыл на «Иррезистебл», чтобы убедить де Робека прекратить операцию, которая могла привести к значительным потерям. Приказ Садлера был отменен, и в результате северный десант к 15.00 уже эвакуировался.

На юге десантники высадились под огнем турок и добрались до форта Оркание, где завязли намертво. Эсминец «Скорпион» даже вошел в реку Мендере, чтобы подавить турецкую батарею, обстреливающую шлюпки, но максимум, чего добился флот – заставил турок ослабить огонь, чтобы позволить десанту отступить. После наступления темноты десантники вернулись на шлюпки. Операция завершилась полным провалом. «Инфлексибл» наблюдал за этим, не вмешиваясь, что не делает чести оперативности британского командования. Кстати, Кийз назвал эту попытку «уроком по кретинизму проволочек».

Вот как действовал броненосец «Агамемнон» 4 марта, поддерживая подрывную партию: «Мы дали ход в 7.15 и направились к входу в пролив. Нам приказали прикрывать десантные партии возле форта № 6. Когда мы прибыли, «Корнуоллис», «Иррезистебл», «Маджестик», «Оушен» и несколько эсминцев уже вошли в пролив. Наши 2 катера были отправлены к эсминцу, чтобы высадить морских пехотинцев, которые находились у него на борту. Мы кружили на месте, ведя огонь из 12-фунтовок по янычарам. На воде заметили какой-то подозрительный объект, обстреляли его и потопили. Я думаю, это был швартовый буй, который мы нашли позднее.

Мы продолжали обстреливать янычар из своих 12-фунтовок. В 13.00 мы сделали 3 выстрела из башни S2 <234 мм> по батарее позади и левее № 4. В 14.15 мы открыли плотный огонь из 12-фунтовок по левому краю деревни, где были замечены несколько турок. Ну и задали мы им! Я видел в свой бинокль, как они драпают изо всех сил. Одновременно мы дали залп по батарее из башни Р2… Я боюсь, что нашим подрывным партиям, которые пытались добраться до форта № 4, пришлось туго. Всю вторую половину дня до самого вечера мы видели, как они короткими перебежками мечутся по пляжу, то и дело падая на землю. Люди передвигались ползком и на карачках. Экипажи наших катеров после возвращения сообщили, что потери должны быть очень тяжелыми».