Линия перемены дат - [35]

Сегодня мы так же далеки от раскрытия истины, как и в день исчезновения профессора. У этого человека, как я понял, были такие недостатки, которые рисуют его в крайне неблагоприятном свете. Скажу прямо: лично мне этот человек неприятен. Много в нем от старого, вам уже незнакомого мира. С этой точки зрения я понимаю ненависть к нему Рахимова. Но мы обязаны быть объективными. Нам нужны только факты. Правда. А Левман, какой он ни есть, — советский гражданин. И вот, мы потеряли человека, советского человека, а найти не можем. Ни его, ни виновных. Да что говорить… — полковник Горин встал и взволнованно зашагал по кабинету. — Мы даже не знаем, что с ним. Вот и надо решать сообща, что нам следует предпринять. Требование государства известно: ни одно преступление не должно остаться нераскрытым. Нет преступников, которые не оставляют следов. Значит, надо искать следы… Западный, обращенный в сторону материка склон Восточного хребта нами исследован полностью. Надо выяснить, кто из местных жителей знает — есть ли проходимые места через хребет? Не исключена возможность, что Левман каким-то путем перешел хребет. Значит, будем искать на восточном склоне. Здесь, в Приморье, в Хабаровском крае, Сибири, на островах. По всей стране и столько времени, сколько это потребуется. Должны найти. Следует найти. Следует поручить милиции установить: не появлялись ли вещи, принадлежащие исчезнувшему, в окрестных селениях.

Резкий телефонный звонок прервал полковника.

— Да, слушаю… Горин… Что? Это любопытно. Прошу немедленно доставить сюда. — Он положил трубку. — Товарищи, объявился Сергунько. Он у Шапошникова.

— Молодец, Шапошников, — вырвалось у Трофимова, — задержал таки. Интересно, где?

Полковник покачал головой.

— Сергунько пришел сам. И не один. Он сообщил, что через хребет есть дорога. Принес кое-что, могущее иметь большое значение для дела. Через полчаса Шапошников и Сергунько будут здесь.

— Это уже проще, — не удержался Феоктистов.

— Не торопитесь, — остановил его полковник. — Не все так просто, как кажется. Не забывайте о необходимости сначала проверить возможность причастности к этому делу бежавших из лагеря трех преступников…

— Теперь несколько слов о незнакомце в ватнике по делу о ранении Кондакова. Вы ориентировали все городские отделения милиции, товарищ старший лейтенант?

— Так точно. Результатов пока никаких.

— Продолжайте активный поиск. Скорее всего у него здесь есть база. Проверьте всех новоприбывших в город. Главное, сузить круг людей, среди которых следует искать. Эту работу не оставляйте. Допросите всех лиц, на которых укажет Кондаков. По всему видно: в город вползла опасная гадина.

— Разрешите войти?

Полковник кивнул головой.

— Очень хорошо, что вы пришли, товарищ майор. Как с судебно-медицинским исследованием трупа старшего матроса Перевозчикова?

— Первые следственные действия по факту смерти старшего матроса Перевозчикова я производил сам, — обратился полковник к своим подчиненным. — Случай выглядит простым. Смерть, наверное, наступила от повреждения черепа и травмы мозга при падении. Она была быстрой. Сегодня получили доклад начальника поста об этом. Свидетель — матрос, сопровождавший труп, — тоже показывает так.

Эксперт обвел глазами находящихся в комнате людей и покачал головой:

— Мы тоже вначале думали так. Однако не то. Здесь какая-то загадка. Перевозчиков погиб от отравления сильнодействующим, пока неизвестным нам ядом. Картина отравления, как видно из расспросов сопровождающего, напоминает по симптомам явления при сотрясении головного мозга; рвоты, помрачение сознания, слабый пульс, напряженность мышц затылка и живота, слабая реакция зрачков на свет. Все раны от падения оказались поверхностными и не могли сами по себе привести к смерти…

— Вы примите это дело к производству, товарищ Трофимов, но вам будет помогать и Феоктистов. По делу о смерти матроса Перевозчикова в первую очередь установите возможность пищевого отравления…

Трофимов, мысленно продолжая свой спор с Гориным, уже который час изучает череп, принесенный Сергунько и старым Захаром.

«Как звали этого человека? Чья рука нанесла предательский удар? Почему? Чем? Не хитрость ли это со стороны Сергунько? Ведь он — бывший убийца. Ловко подсунуть мнимые вещественные доказательства. Нет, положительно, Горин, блестящий раньше следователь, стареет и становится слишком легковерен. А может быть, это только веяние времени?»

К чести Трофимова следует сказать, что эта гаденькая мыслишка возникла у него только на какое-то мгновение. Он был слишком справедлив и прям, чтобы думать об этом всерьез. Он был следователь-коммунист, пусть немного избалованный прежними успехами и удобной работой в центральном аппарате, но все же — настоящим следователем, которому так знакомо удивительно красивое «чувство локтя» в работе, где любая правильная мысль и успех товарища — твой собственный успех.

Череп бесстрастно смотрит на старшего следователя, скаля беззубую щель между челюстями.

«Передние зубы отсутствуют, — думает следователь. — У профессора Левмана, как это видно из допросов сослуживцев, на верхней челюсти было впереди три золотых резца — мост. У черепа тоже отсутствуют эти передние зубы. Это может быть совпадением. На нижней челюсти еле виден заметный только в лупу дефект кости — крошечная линейная вмятина. Откуда это повреждение? Удар грабителя? Случайный удар? Зубы зверя? Пока неизвестно… Скуловая кость разворочена. От отверстия идут звездообразные трещины. В затылочной кости у отверстия сбоку сохранились ровные дуговые очертания… Пуля? Если да, то скорее всего выстрел в затылок. Этого мало. Чья пуля? Не та ли, которую принес старый Захар? Судя по форме и калибру, это пуля от патронов к пистолету типа Кольт или Борхард-Люгера. А может быть, это отверстие — след удара круглым бандитским «пером»? Вопросов бесконечное множество…»