Линия фронта - [3]
Бойцы настигли вражеского офицера. Тот выстрелил в красноармейца и тут же сам был расстрелян в упор. Бой скатился назад к реке, пехота сомкнулась с пограничниками. По ним еще палили с той стороны, но мертвая петля захлестнула плацдарм. Выхваченному из воды унтеру крутили руки, он кусался и орал: «Хайль Гитлер!»
— Командир, сюда! — позвал Буряк. Вместе с Козловым он пил из реки. Евгений, пригибаясь, тоже забрел в осоку. Полуденная жара заливала глаза потом, голову кружил дурманящий запах пороха. Евгений кинул за спину винтовку и черпнул ладонями воду.
Когда саперы вернулись к своему окопчику, там уже хозяйничал командир стрелкового батальона. На берме стоял телефон, и комбат крутил ручку: «Але… Але!» Крутов подбросил к каске ладонь:
— Разрешите?
— Да.
— Моя ячейка…
— Что значит — твоя? Иди-иди, сапер… Але! Шесть раненых, двое… — Комбат оглянулся: — Сколько вас?
— Отделение.
— Соорудить нужно…
И саперы принялись за свое стародавнее ремесло. Копали, врезаясь прямо из хода сообщения и откидывая землю на тыльный бруствер.
Солнце уже поднялось. Высотку обдувало, на обратном скате вольно шелестела кукуруза. Зато сбежавшие к селу подсолнухи стояли смирно, и за подсолнухами, срезав излучину реки, мелко окапывалась пехота. Ненадолго же эта оборона. Стало быть, вооруженный инцидент исчерпан. Малой кровью: убиты двое из пехоты и Рожок. Об этом сообщил Евгению связной от пограничников: возле самой заставы настигла шальная пуля.
За рекой изредка постреливали. Снаряды падали правее, за флангом батальона, на них уже не обращали внимания, тем более что противник отошел от берега и укрылся.
— Смазал пятки! — заключил кто-то.
— Не суй свиное рыло… — добавил бойкий телефонист. Бойцы посмеялись, не удержался и комбат, похлопал телефониста по плечу:
— Знай наших!
Вскоре комбат со связными подался в роты. Туда же протарахтела кухня с запоздалым завтраком. Настроение у красноармейцев и вовсе поднялось.
— То-овсь! — дурашливо скомандовал телефонист и достал котелок.
— А нас покормят? — осведомился Буряк.
— За что кровь проливали?.. — усмехнулся связист.
— Ну-ну, служба! Видал, как меня унтер? — Буряк показал укушенный палец.
— По мордам его!
— Пленный…
Евгений присел в тесном ходе сообщения; заботы о разных неотложных делах одолевали его. И прежде всего нужно было написать суточное донесение: материала накопилось — ого-о! Вопрос только — писать ли об участии саперов в атаке? А если заругают: самовольно пост оставил, ввязался в международный инцидент? И не указывать нельзя: шила в мешке не утаишь. Да, «такая плипорция», как говорил насмешник Гога, бывший морячок из Архангельска. Где-то он сейчас? Марширует небось на плацу с курсантами и ведать ничего не ведает… Евгений задумался и не слышал, как подошло начальство.
Это были командир дивизии полковник Колосов и кто-то из штабных. Оставив машину за скатом, они прошли по обороне батальона и вместе с комбатом завернули на НП. Комдиву не нравилось, что батальон слишком растянулся, да делать нечего, полоса обороны дивизии достигала ста километров.
— Задремал, отделенный? — спросил комдив.
— Никак нет! — вскочив, отчеканил Крутов. — Начальник инженерно-наблюдательного поста…
— Значит, все видел?
— Все! После артиллерийского обстрела группа нарушителей проникла через границу с целью провокации…
— Провокации? Это война, дружок! Враг бомбил наши города, аэродромы…
Евгения поразило это слово — в о й н а. И может быть, впервые он серьезно подумал о том, что отвечает за Буряка, Козлова. И что за его спиной — люди, страна, там живут родные, где-то там мама, Муся… Одно короткое слово обрезало прежнюю жизнь.
После приезда комдива стало известно, что казармы сто пятого полка разбиты артогнем противника. Хорошо еще, что подразделения накануне покинули городок.
Командир дивизии требовал укреплять позиции, проверил огни, спросил о потерях.
— Саперов отправить в часть, — закончил он, видя, что Крутов все еще мнется в траншейке.
Евгений стал собираться в батальон. В душе он откровенно радовался: надоели бесконечные бдения на НП.
Смеркалось, кончался первый день войны. На реке потух последний блик, но Евгений все смотрел и смотрел туда, словно ждал еще чего-то; мысли его прыгали, он думал то о войне, то о доме, и на сердце щемило. Тем временем подвезли убитых на двуколке.
— Вот… тоже домой… — проронил ездовой.
Евгений, как уколотый, шагнул к повозке, откинул брезент. Рожок лежал на боку и в темноте словно чему-то улыбался, и Евгений вздрогнул, однако нагнулся, различил засохшую ранку на голове; он смотрел на Рожка, ему казалось, что тот живой. Вот так же лежал, скорчившись, старый Рымарь, дедушкин сосед, когда подожгли его хату, а самого ранили из обреза. Евгению представилось местечко, ночной пожар, и перед взором его поплыли давнишние события.
…На проулке угомонились даже поповичи с граммофоном. Только у дедушкиного двора суета, ворота настежь: с вечерним поездом прикатили в местечко дядя Павло с Костиком да еще стародавний дачник из Киева Юрий Петрович с дочерью Мусей. Слава богу, как сказал дед, привезли детей на лето, чтоб стары́е не журились!
В повести «Запах пороха» рассказывается о действиях саперов и автоматчиков в боях на дальних подступах к Москве осенью 1941 года. Автор показывает, как в суровых испытаниях формировались мужественные характеры воинов, переживших и горечь неудач, и радость первых наступательных боев. Произведение написано выразительным языком, в нем много точных деталей фронтового быта.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Служба в армии — священный долг и почетная обязанность или утомительная повинность и бесцельно прожитые годы? Свой собственный — однозначно заинтересованный, порой философски глубокий, а иногда исполненный тонкой иронии и искрометного юмора — ответ на этот вопрос предлагает автор сборника «Особенности национальной гарнизонной службы», знающий армейскую жизнь не понаслышке, а, что называется, изнутри. Создавая внешне разрозненные во времени и пространстве рассказы о собственной службе в качестве рядового, сержанта и офицера, В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.