Лингвистическая психотерапия - [19]

Персонифицированное бессознательное, Другой – такая же часть человека, как и сознающий субъект, они связаны между собой отношением дополняющей идентичности. Выходя в экзистенциальную плоскость проблемы бессознательного, Лакан задает вопрос: не является ли то, что мыслит на моем месте, другим "моим Я"? Открытая еще Фрейдом изначальная расщепленность психики на сознание и бессознательное (Лакан говорит о субъекте как изначально расщепленном существе, испещренном "зияниями") может обрести целостность, и это главная задача психоанализа. "Там, где было ОНО, должно произойти мне. Цель эта есть воссоединение и согласие, я бы сказал – примирение" – пишет Лакан. Этот постулат, один из наиболее известных в структурном психоанализе, проливает свет на сущность аналитической работы, саму природу психотерапевтического воздействия.

Его цель – разрушить иллюзию единства, целостности и полной осознанности психической жизни личности и заново восстановить эту целостность в диалоге с Другим. "Но кто же этот Другой – тот Другой, к которому я привязан больше, чем к себе самому, ибо именно он продолжает побуждать меня к деятельности – побуждать там, где согласие на идентичность себе самому достигнуто, казалось бы, окончательно. Его присутствие можно понять, лишь возведя его инаковость во вторую степень и поставив его тем самым в позицию посредника в моих отношениях с самим собой как себе подобным" (36, с.81). Стремление выразить (означить) бессознательную реальность Другого, привнести разум, Логос в сферу бессознательного, характерное для большинства философских школ ХХ столетия (сам Лакан умоляет читателей "не заносить его слов под рубрику хайдеггерианства, хотя бы и с приставкой нео"), стало основным следствием учения Фрейда; ему, по словам Лакана, удалось ввести внутрь круга науки тот рубеж между бытием и объектом, который ранее казался границей этого круга. Сам Лакан, если продолжить далее его собственную метафору, преуспел в разрешении задачи квадратуры упомянутого круга.

Таким образом, аналитическая философия и структурный психоанализ, сформировали (в значительной степени независимо друг от друга) новую концепцию бессознательного как явления не только психической, но и лингвистической природы. Может показаться, что языковые аспекты этой проблематики в какой-то степени абсолютизировались их авторами, однако объективная логика научного исследования требовала именно такой позиции, иначе трудно было бы выделить главные, принципиально важные альтернативы, заключающие в себе основной эвристический потенциал данного подхода. Его раскрытию в сфере различных областей психологической теории и практики (прежде всего, в психотерапии) будут посвящены дальнейшие главы и разделы данной книги. Но прежде чем приступить к решению этой задачи, необходимо сказать несколько слов о том новом и весьма специфическом контексте, каковой составляет для лингвистической концепции бессознательного отечественная (советская, а ныне украинская и российская) психологическая традиция.

Развиваемое Витгенштейном представление о языке как о деятельности (фактически в аналитической философии в качестве исходного понятия используется "язык-деятельность") объясняет ту слабую степень влияния, которое оказала лингвистическая философия психологии на отечественную психологическую науку. Уже имевшаяся в советской психологии, в сущности, безальтернативная деятельностная парадигма сделала избыточными, излишними философско-аналитические исследования лингвистического опосредствования активности личности в системе социокультурных связей и отношений. После работ Л.С.Выготского, за очень немногими исключениями, наша психология интересовалась личностью как субъектом деятельности (прежде всего учения и труда), личностью в обществе и коллективе, в меньшей степени – духовными и социокультурными практиками человеческого бытия. Универсум культуры, естественно включавший языковую модель мира и различные способы ее формирования в человеческой истории, был предметом изучения в языкознании и философии и лишь сравнительно недавно, в 90-е годы, стал объектом интереса психологов.

Что же касается самой проблемы бессознательного психического, то ее утверждение в отечественной традиции весьма специфично. Увлечение психоанализом и мода на него, характерные для первых трех десятилетий ХХ века, резко сменились негативным отношением к глубинной психологии. Ее проблематика в 40-60 годы могла существовать лишь "на окраинах" психологического знания, в смежных и сопредельных (медицина, физиология) его областях. Характерно, что в тексте монографии Ф.В.Бассина, бывшей долгое время основополагающим трудом по проблеме бессознательного, само это слово взято в кавычки. Фундаментальный обзор исследований в области психологии бессознательного вышел в свет в издательстве "Медицина". Особенно знаменательно его название: "Проблема "бессознательного" (о неосознаваемых формах высшей нервной деятельности)". Термин "бессознательное" выглядел несколько сомнительным и сопровождался пояснением: речь идет о некоторых аспектах физиологии, а главная задача автора – "не столько выявление слабых сторон зарубежных учений о бессознательном, сколько теоретическое обоснование адекватной трактовки "бессознательного" (из авторского предисловия к книге).