Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - [5]

Вчера Пузан и Усатый вслух размышляли о том, что означают следующие слова на облезлом щите, что стоит у дороги недалеко от борделя:

КРОВЕЛЬНЫЕ МАТЕРИ

ЕБЕНЬ МРАМОРНЫЙ

В ЖАТЫЕ ОКИ

— Что значит — кровельные матери? — крякнув, изумился Пузан, старый уличный хулиган. — И что значит — ебень, да еще мраморный?

Чуть ли не каждый месяц охранники подвергают нас унизительной процедуре: набрасываются, будто звери лютые, и выдирают у нас из хвостов самые красивые перья. Заказы на них поступают из модных домов и прежде всего шляпных салонов. Кстати, перья у нас отрастают заново, но все же эти периодически повторяющиеся экзекуции подрывают в нас чувство собственного достоинства.

— Есть в этих упырях что-то от призраков, — сказал мне сегодня Максико, но я от него отмахнулась.

Он утверждает, будто не раз встречался с ними. Почему-то меня они такой чести не удостоили.

Пузан в свое время, когда уходил из дома, всегда опускал свою мать в колодец, чтобы не убрела куда и не учинила какую-нибудь заваруху. И так было до тех пор, пока однажды он не надрался на храмовом празднике в Стримбе так, что пришел в себя только через три недели.

4. Бассейн с золотыми рыбками

Вчера небольшой бассейн, что перед конторским зданием, заполнили водой, и сегодня в нем уже весело плавали симпатичные золотые рыбки, в том числе один выдающийся, килограмма на два, экземпляр. Эта рыба сияла, слепила своим влажным блеском, словно подводная зорька, притягивая к себе мой восхищенный взгляд.

Я подкралась поближе к бассейну и, когда эта самая золотая рыбка уже в шестой раз проплывала у меня под носом, окликнула ее. Она посмотрела на меня такими глазами, словно ее изумило мое присутствие, хотя взгляды наши пересекались уже и до этого. По радио играли последний хит трио «Лос Мачукамбос». Я представилась золотой рыбке.

— А тебя как зовут? — спросила я, видя, что сама она представляться не собирается.

Она посмотрела на меня отнекивающимся взглядом.

— Я не знаю… по-моему, Белла, — сказала она нерешительно. — А может быть, Бланка.

— Я вижу, вам здесь у нас нравится, — попробовала я поддержать разговор.

— Ты так думаешь? — спросила она с искренней озадаченностью. Я стала подозревать, что рыбка меня разыгрывает.

— По-моему, это очевидно, — успокоила я ее.

— Я этому очень рада, — сказала она. Сделала еще два круга, порезвилась с подругами и опять подплыла к тому месту, где я свесила голову над водой.

— Белла, — снова окликнула я ее. — Послушай, Белла…

Она посмотрела так, словно увидела привидение.

— Мы разве знакомы?

— Ну ладно тебе дурачиться, разве не я тебе только что представлялась?

— В самом деле? И как же тебя зовут?

Я представилась еще раз.

— Очень рада. Бесконечно рада знакомству. Ты и вообразить себе не можешь, как я рада, что мы познакомились. А ты случайно не помнишь, как зовут меня?

Я отпрянула от воды и побрела восвояси. У меня за спиной еще какое-то время слышался голос золотой рыбки, восторгавшейся знакомством со мной.

6. Лесные знаки. Аисты

В лесу я столкнулась с философом, который влажно сверкающей краской наносил на деревья и камни разноцветные знаки. Дело в том, что наш лес изобилует совершенно круглыми — так называемыми шаровидными — доисторическими валунами, которые пробуждают в людях любопытство и жадность. И нередко случается, что горожане, особенно из недавних переселенцев, по ночам отправляются в лес и пытаются раздробить киркой поросшие мхом каменья с целью узнать, нет ли в их сердце???вине каких-нибудь драгоценностей и что вообще там внутри. Философа по так называемым политическим мотивам недавно лишили кафедры.

— Что ты делаешь? — спросила я человека, рисующего на стволах знаки.

— Размечаю лес.

— Как тебя звать?

Он вынул из ведерка с краской кисть и усталым движением вытер ее о лоб.

— Меня зовут Заадор.

— А зачем эти знаки?

— Чтобы люди знали, какие тропинки заводят в лес и какие выводят.

— Но ведь в мире и так предостаточно разных знаков.

— Это верно, потому что на свете слишком много безумцев, которые поналяпали всяких знаков куда ни попадя.

— Но раз так, какой смысл этим заниматься?

Его голубые глаза засияли — даже ярче, чем тот мазок, что остался у него на лбу от кисти.

— Это станет известно и обретет ощутимый смысл, когда никого из тех, кто эти знаки видел, уже не будет на этом свете.

Возможно, вчера мы на шаг приблизились к этому мгновенью, потому что на спиртзаводе нашли мертвой барышню-машинистку. Что с ней случилось, никто не знает, но в теле ее не осталось ни капли крови.

После долгих сборов и бесконечных приготовлений сегодня аисты решили двинуться в путь.

— Мы вернемся, — ободряюще кричали они нам.

— Но зачем тогда улетаете? — спросила я. — И куда?

— В Африку. Там будет тепло, даже когда здесь наступят морозы.

— В таком случае почему бы вам не остаться там?

— Потому что хотим с вами снова увидеться.

— Так может, нам лучше встретиться в Африке?

— Почему бы и нет! — отвечали они.

Когда высоко в поднебесье над нами пролетала стая диких гусей, на ферме в гусиных птичниках поднялся страшный переполох. Хотя у гусей-невольников крылья были подрезаны, они хлопали ими так неистово, что шум доносился до самых отдаленных уголков фермы, а наши сердца, как выразился один мой друг, охватила какая-то непонятная меланхолия.