Лиля - [39]

Раздался скрип, и открылась дверь. Я живо повернулась к входящей женщине и опознала все ту же старуху. Она взглянула на меня и сокрушенно покачала головой:

— Слабеют чары, слабеют. Уже очухалась.

— Вы кто? — спросила я.

— Ведьма, не видно что ли? — она пожала плечами и прошла к котелку, помешав варево. Потом взяла тряпку и сняла котелок с крюка. — Сейчас есть будем, — сообщила она.

Я обрадовано кивнула. Не кормить же она меня собирается, значит, развяжет. Старуха достала две миски, налив в них кипящую похлебку. Потом подошла ко мне и, обнаружив немалую силу, подняла на руки и перенесла к столу. Она освободила одну руку, умудрившись оставить вторую привязанной к телу. Я расстроилась.

— Может развяжете меня? — хмуро спросила я. — Я даже не знаю, где нахожусь.

— Нет, девонька, — ответила ведьма. — Ты мне нужна, так что потерпи.

— Зачем? — живо заинтересовалась я.

— Ешь, — скомандовала она вместо ответа.

Вот чего мне сейчас не хотелось, так это есть. Но все же послушно взялась за ложку и случайно посмотрела в сторону. Там стоял кованный сундук. Сундук, как сундук, только вот на крышке лежали до боли знакомые золотые пряди. Я выронила ложку и ощупала свою голову, наткнувшись на взъерошенный ежик.

— Вы что со мной сделали? — возопила я, с тоской разглядывая собственную шевелюру, которая уже не росла на мне.

— Не голоси, — поморщилась ведьма. — Где я еще волосы дриады раздобуду? А тут такой случай.

— Вы меня на составляющие разобрать собрались? — я даже по волосам убиваться перестала.

— Только волосы. — успокоила старуха. — Ну, что кривишься? Уже завтра до плеч будут, ты же дриада. Вон, с любым деревом пошепчись, они тебя живительным соком напоят, хоть до земли волосья отрастут.

— Я деревья сломала, — хмуро ответила я.

— И как же умудрилась? — ведьме явно стало интересно.

— Крикнула, они сломались, — что тут еще объяснять.

Ведьма привстала, вглядываясь в меня. Потом хмыкнула и села на свое место, принявшись за похлебку.

— Что вы там увидели? — не выдержала я.

— А что там у тебя увидишь? Всего от родни насобирала, — ответила старуха, продолжая трапезу. — Ешь давай.

Я снова взялась за ложку и осторожно попробовала похлебку. Оказалось вкусно.

— Не на человечине? — спросила я на всякий случай.

— Тьфу на тебя, полоумная, — выругалась ведьма. — Лосятина.

Я облегченно вздохнула и присоединилась к старухе в нелегком деле уничтожения ее запасов. До конца трапезы мы не произнесли ни слова. Потом ведьма перетащила меня обратно на кровать, не забыв лишить подвижности свободную руку. Она шустрила по дому, я наблюдала за ней, гадая, что ей еще может быть от меня нужно кроме волос. Волосы, кстати, все еще было жалко до зубного скрежета. Затем она штопала носки и подшивала юбку. На меня она даже ни разу не взглянула и не заговорила. Я тоже ничего не спрашивала, умудрившись задремать за своими наблюдениями. Вот такой из меня сторож.

Не знаю сколько я проспала, но проснулась от того, что стало прохладно. Я проморгалась и застыла с широко открытыми глазами. Вместо стола посреди избушки теперь стояла тр енога, на которой возвышался медный котел, под ним пылало синее пламя, прямо на деревянном полу, не прожигая его. Над котлом вился пар, который ведьма закручивала в маленький вихрь.

— Что это за огонь, — спросила я, чуть дыша.

— Мертвый огонь, — ответила старуха. — Молчи.

Она подняла над котлом мою родную прядь, вихрь окутал ее туманом, и прядь исчезла. Ведьма чего-то ждала, выжидательно глядя в котел, потом снова завихрила парок и позвала:

— Вырвень, приди.

— Ну и имечко, — я передернула плечами, бабка недобро посмотрела на меня и вернулась к своему занятию.

Пар перестал кружиться, начиная принимать очертания человеческого тела, маленького человеческого тела. Правда, маленьким оно было недолго. Достигнув некоторой плотности, тело разрослось до размеров здорового мужика. Насколько поняла, это и был тот самый Вырвень. Он обернулся ко мне, и я вжалась в стенку под взглядом таких же синих, как и огонь, глаз. Дух вернул свое внимание ведьме.

— Зачем тревожишь? — спросил Вырвень жутковатым голосом, лишенным эмоций.

— Я нашла дриаду, — сказала ведьма.

— Она не знает, — ответил дух.

— Но она же дриада, — чему-то не поверила старуха.

— Она рождена здесь, но пришла издалека, она не знает, — продолжал разочаровывать бабку Вырвень.

— И что мне делать? — ведьма мрачно взглянула на меня.

— Будить кровь, — посоветовал дух.

— Вы это о чем? — настороженно спросила я.

— Молчи, — отмахнулась старуха и уставилась на мужика из пара. — Как я ее кровь разбужу?

Дух снова посмотрел на меня, я снова его взгляд не одобрила. Его глаза были наполнены синим пламенем, не очень приятное зрелище, хотя завораживает, надо признать. Вырвень отделился от котла и подплыл ко мне.

— Она должна услышать голос леса, — сказал он, наклоняясь к моему лицу.

— И как я ее заставлю слушать лес? — раздраженно спросила ведьма.

— Пусть начнет взывать о помощи. Деревья откликнутся. — ответил дух.

Должно быть Вырвень посчитал диалог оконченным и нырнул в котел, утаскивая за собой пар. Синий огонь тут же погас. Остались только мы со старухой. Обе в раздумьях. И думали об одном и том же. Она, что со мной сделать. Я о том, что она со мной сделает. Ведьма утащила котел, убрала треногу, вернула стол со стульями и села, глядя на меня.