Лили и море - [87]

Шрифт
Интервал

— Я бы отдала свою жизнь, ты слышишь меня, — шепчу я, — я бы отдала свою жизнь сейчас, прямо у этой стойки, если бы смогла предотвратить возникновение ситуации, когда другой проживает жизнь, которую могла бы прожить я. Моя жизнь закончена. Но если тот, кто останется жить, сможет помешать тому, чтобы один человек увидел это, умирая.

Он поворачивается ко мне:

— Это тебя не касается, ты должна ехать ловить рыбу.

Сильная рука ложится на мое плечо. Я подскакиваю и отстраняюсь. Это Гленн, шкипер с «Левиафана».

— Так это ты горбатишься на Энди? Он мне рассказывал столько хорошего о тебе. Ты не против прийти перекрасить «Левиафан»?

Мужчина очень крупный, у него ожесточенно изрезанный профиль, глаза как раскаленные угли, один из них пересечен шрамом, который начинается на щеке и поднимается к верхней части брови.

— О нет, я не могу…

Его бедро коснулось моего. Я поднялась и надела куртку.

— Куда ты?

— Я возвращаюсь к себе. Уже поздно. Я завтра рано начинаю работу.

— Этой ночью ты остаешься со мной, — говорит он, кладя руку на мое запястье. — Именно так.

Я освобождаюсь от него.

— Спасибо за выпивку.

Я быстро ухожу. Дин выходит из бара «У бочонка», когда я иду через безлюдный сквер. Он приближается ко мне, пританцовывая.

— Я проведу тебя. В это время женщина не должна идти одна. Тем более до судостроительной верфи.

Он берет меня за руку. Я высвобождаю руку. Он смеется, запрокинув голову. Небо бледное в летнюю ночь. Он берет обе мои руки. Мы вместе смеемся. А затем я отталкиваю его и удаляюсь. Неподвижные корабли вырисовываются на море вдоль извилистого берега «Тагуры». Волны плещутся у скал. Обломки судов после кораблекрушения кажутся приколотыми на подвижном полотне воды. Несколько крышек от бутылок блестят на дороге. Говорят, что это дорога Мальчика-с-пальчик. Я молча поднимаюсь по лестнице, перешагиваю перекладину, бесшумно прыгаю на палубу. На столе кают-компании лежит открытая Библия. Грэй тяжело дышит в кабине. Он спит.


Грэй перекрашивает обшивку палубной балки. Я поднялась на минутку — глотнуть свежего воздуха.

Мужчина красит кистью медленно и четко.

— Однажды у меня будет свой дом, — говорит он мечтательно. — Я буду красить только кистью. Это дольше, но это великолепно.

Затем он напевает:

— Красный цвет — это красиво… это красиво.

Утреннее солнце скользит по его шее, дуновение воздуха колышет несколько его седых волосин. Он хорошо работает. Он терпелив. Краска потекла по ручке на волосатые пальцы, склеив несколько черных волосков. Он с раздражением клацает языком, на мгновение прекращает работу, смотрит на свои руки, которые блестят на солнце.

— Ты тоже любишь красный цвет? — говорит он приглушенным голосом. — Да, красный, цвет крови, ты любишь.

Я проглатываю слюну и допиваю кофе. Спускаюсь в темную пещеру. Покраска машинного отделения почти окончена.

У меня заболело в животе, когда я легла спать, но это не от краски. Практически рядом с собой я слышу тяжелое дыхание мужчины. Когда он ворочается во сне, я слышу его глухое хрюканье, иногда постанывание, это дыхание с хрипотцой, когда ему снится сон. Я поднялась в тишине. Я скрутила свой спальный мешок и отправилась в рулевую рубку. Оттуда видно ночное небо через ручейки воды, стекающие по стеклу. Снаружи идет дождь. Я засыпаю на полу, канув в вечность.


Энди улыбается, выпячивая грудь:

— Завтра займешься мачтой.

Я бросилась красить мачту. Подо мной пустота. Упрямый человек приступил к покраске палубы. Затем, намного ниже, основной части. Если я промажу, то упаду. Лили, маленькая дура, разбилась на гудроне. Грэй, который любит цвет крови, будет доволен. Мне нужно было всё отшлифовать.

Я обхватываю мачту одной ногой. Той, которая меня удерживает. Другая нога висит в воздухе. Я вытягиваюсь, чтобы достать как можно дальше, и отклоняюсь почти до горизонтального положения. Поначалу у меня кружится голова. Затем приходит уверенность, это чувство становится почти врожденным, как инстинкт животного. Мое тело знает закон затрат сил без того, чтобы я даже задумывалась об этом. Подо мной другие люди. Бедняги, думаю я, которые ползают по земле, как муравьи… Бедняги, бедняги все они. А я в воздухе. Все же это лучше. Одна молодая чайка грязно-серого цвета наблюдает за мной с перекладины антенны. Мы смотрим друг на друга какое-то время. Я снова принимаюсь за работу.

Полдень. Вместе с Грэем мы кушаем. Он достал кусок хлеба и благословил его. Затем он порезал его своим ножом. Намазал его арахисовым маслом и «спамом»[23]. Старое лезвие ножа стало вогнутым, по мере того как затачивалось. На деревянной отполированной рукоятке остатки рисунка утонувшей палубной балки. Его массивный подбородок молча перемалывает хлеб. Я приготовила кофе. Мои запястья болят, и я долго их разминаю. Он поднял свои серые глаза, смотрит на мои руки:

— Ты думаешь, что у меня мощные руки? — говорит он мечтательно своим хриплым голосом, поворачивая их. — Я не уверен в этом.

— О да, твои руки сильные, — отвечаю я. — Мои, во всяком случае, болят, и все тело вместе с ними.

— Боль — это хорошо. Боль — это так хорошо, не так ли?

Я пожимаю плечами и продолжаю играть с пустотой. Удовольствие и гордость — сидеть наверху мачты. Ветер свистит в ушах. Если я сорвусь — буду мертвой. Я закончила красить мачту и разложила свой рюкзак. Грэй удалился со своим рюкзаком — маленькая серая и неторопливая тень, которая уменьшалась на дороге, постоянно горбясь. У него рюкзак слишком набитый, Библия слишком тяжелая? На мгновение мне стало горько за него. «Голубая красавица» вернулась на воду. Я посмотрела, как подъемник продвигается вперед по стенке дока, корабль покоится на толстых ремнях, поднятый над землей как скорлупа ореха. Очень медленно механизм заставляет его опуститься в док-камеру. Ожидание прилива. «Голубая красавица», казалось, ожила, коснувшись воды. А у меня сжалось сердце. Мне захотелось стать кораблем, который возвращают морю. Я оторвалась от судостроительной верфи. Ужасная тоска охватила меня. Мне стало страшно. Для меня работа окончена. Снова я без работы. Великий мореплаватель ждет меня — но будет ли он ждать вечно? Заплатит ли мне Энди? И когда…


Рекомендуем почитать
Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Спецпохороны в полночь: Записки "печальных дел мастера"

Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.