Лила, Лила - [72]
О чем говорят за столиком с менеджером проекта, перед тем как спутник жизни начнет читать из своего бестселлера? В первый раз этот вопрос не возник, менеджер сама определила тему: какие чувства вы испытываете как партнерша мужчины, который прославился романом о любви?
Но во второй раз был черед Мари что-то сказать. И она обронила:
– Вы наверняка рады, что мероприятие все-таки состоялось?
Менеджер не поняла:
– Все-таки?
Зато поняла Мари. Давид ничего не отменял.
Сначала она хотела сразу после ужина затащить его в бар и призвать к ответу. Потом отложила разговор до возвращения в номер. Потом – до утра, до ароматической кабины.
А потом вообще отказалась от этой мысли.
Не очень-то добрый знак.
49
В феврале Давид через силу завершил последнее турне, которое подсудобил ему Джекки. Ганновер, Гёттинген, Кассель, Висбаден, Вюрцбург. Теперь он часто читал из писем:
Лила, Лила!
Я видел тебя на катке. Видел, как он держит тебя за руку. Как обнимает тебя за плечи. Видел, как ты смотришь на него.
Кто он? Это из-за него я больше не могу до тебя дозвониться? Из-за него ты больше не находишь времени для меня? Давно ли ты с ним знакома?
Лила, скажи мне правду. Что у тебя с ним? Ты же любишь меня. Тысячу раз говорила мне об этом, сто раз писала. В моем комоде лежат сто тридцать два твоих письма, и в каждом ты пишешь об этом, хотя бы раз. Ты любишь меня, тебе невмоготу без меня, ты все время думаешь обо мне, не можешь без меня жить.
Я в это верил, Лила. Всю жизнь строил на этом. Никогда, никогда я ни секунды в нас не сомневался.
Что я сделал не так? Скажи мне. Что бы это ни было, оно больше не повторится.
Лила, Лила, ты забыла обо всем? О наших планах, наших обещаниях, нашей ночи перед твоим отъездом в Лозанну? О множестве долгих месяцев, когда мы ждали друг друга?
Я видел тебя, Лила, как ты прижималась лицом к его плечу. И ты тоже меня видела.
Скажи, что это только игра. Жестокая игра, чтобы испытать меня. Чтобы возбудить во мне ревность. Ах, если б ты знала, как превосходно тебе все это удалось.
Лила, Лила, скажи мне правду. Я вправе ее узнать.
Или нет, не говори. Не знаю, смогу ли я ее выдержать.
Люблю тебя.
Петер.
Среди публики кто-то шмыгнул носом. В остальном царила тишина. Все ждали продолжения.
Но буквы у него перед глазами расплывались, голос отказал. Он захлопнул книгу, встал и слегка поклонился. Только теперь послышались нерешительные аплодисменты.
Когда он подписывал книги, люди держались иначе, нежели обычно. Как посетители в больнице, которые толком не знают, как им вести себя с пациентом. Никто не задал дежурного автобиографического вопроса. Все, кажется, уверились, что «Лила, Лила» определенно не вполне удавшаяся «проработка» собственной Давидовой истории.
Этот отрывок Давид читал не впервые. Но слез никогда еще не было. Хотя с самого начала нынешнего турне он, читая из «Лилы», все время невольно думал о Мари.
Мари считает, что больше не любит его.
Перед отъездом он спросил ее, поскольку чувствовал, что она все больше отдаляется, и услышал в ответ: «Думаю, я больше тебя не люблю».
«Думаешь? – испуганно переспросил он. – Такое человек знает».
«Я не уверена. – В ее голосе слышалось легкое отчаяние. (Верно ведь, отчаяние? Легкое отчаяние?) – Ты что, не понимаешь, что можно сомневаться в своих чувствах?»
Давид не понимал. Но немного воспрянул духом. Где есть сомнения, есть и надежда. Он кивнул.
«У тебя есть кто-то другой?» – спокойно спросил он, а в результате она встала и исчезла в спальне. Когда он немного погодя последовал за ней, она читала, лежа на кровати. Он сел рядом. Она продолжала читать.
«У тебя есть кто-то другой?»
Мари положила книгу на покрывало и бросила на него скучающий взгляд.
«Ты слишком много читаешь Давида Керна».
Оба невольно рассмеялись, и на тот вечер тема была исчерпана. Но спать с ним она не захотела.
Прощаясь с ней наутро, он задал идиотский вопрос:
«Мне надо беспокоиться?»
Она рассеянно пожала плечами.
«Ты просто стал мне немного чужим».
После этого прощания, в растрепанных чувствах, он отправился в поездку, выступать перед слегка редеющей, как ему казалось, публикой. Залы были по-прежнему полны, но добавочных стульев уже не ставили.
Может, все дело во времени года. Рождество давно миновало, а вместе с ним пошел на спад и жизненный цикл весенних новинок. В списках бестселлеров «Лила, Лила» от недели к неделе теряла позиции, разделы культуры в газетах занимались весенней программой.
Давиду это было только на руку. Чем быстрее пропадет к нему интерес, тем раньше он сможет вернуться к нормальной жизни. У него будет время. Для Мари и для попытки написать что-то свое.
Хотя его доля гонорара и аванса лежала на счету Джекки, денег у него вполне хватит, чтобы некоторое время вести скромную жизнь. И он свободен.
Тиран не умер, но фактически почти не существовал. Лежал в параплегическом центре, не способный двигаться, отрезанный от внешнего мира в целом и от Мари в частности.
Кроме Давида, его никто не навещал. Но и Давид заходил лишь раз в два-три дня и уже придумывал причины, чтобы не являться подольше.
Он по-прежнему читал ему газету и задавал вопросы, на которые Джекки мог ответить «да» (закрыть глаза) или «нет» (глаза открыты).
Швейцарский писатель Мартин Сутер сделался мировой литературной звездой после выхода его блестящего дебютного романа «Small World» (1997 г.) Теперь признанный мастер психологического письма неожиданно обратился к сюжету, напряжение и динамичность которого превращают его новую книгу в настоящий детектив. Герой «Идеального друга» – журналист, принявшийся за расследование крупного криминального скандала: в шоколаде, который производит известная фирма, обнаружены смертельно опасные белковые примеси, вызывающие тяжелые поражения мозга, вроде «коровьего бешенства».
Сорокапятилетний Урс Бланк считается в профессиональных кругах одним из самых знающих адвокатов. Он достиг большего, чем смел мечтать. У него есть все: материальное благополучие, известность, уважение. Однако случайная встреча на «блошином рынке» с девушкой, торгующей безделушками из Индии, переворачивает всю его жизнь, превращая Урса Бланка в другого человека. Человека, способного на необдуманные поступки и даже на преступление.«Темная сторона Луны», не уступающая по напряженности остросюжетному детективу, упрочила славу Мартина Сутера как одного из самых талантливых современных писателей Европы.
Что делать, если тебя преследуют страхи, если не можешь уснуть по ночам и вздрагиваешь от каждого шороха?Бежать.Героиня романа Мартина Сутера Соня так и поступает — от своих страхов, депрессии и безысходной тоски она пытается спрятаться в небольшой деревушке.Но страх настигает ее и здесь. Кто-то играет с ней в жестокую и опасную игру — сначала подсовывает книгу с легендой о бедной пастушке, продавшей свою душу Миланскому черту, а потом инсценирует все те знамения, с помощью которых черт демонстрировал свое могущество.Соня подавлена, но она решает не сдаваться.
Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Обнаружить же тайное в явном призван герой романа по имени Конрад Ланг, которого поражает болезнь Альцгеймера. Недуг серьезный, чреватый полной утратой памяти и повседневных рефлексов, однако картины детства и далекого довоенного прошлого при этом оживают с невероятной четкостью. А ожившее прошлое, как вы понимаете, далеко не всем по душе. Не по душе оно в первую очередь Эльвире Зенн, солидной даме, хозяйке заводов Коха, которая своего нынешнего положения в обществе добилась, скажем так, не самым праведным путем.
Тамилец Мараван вынужден эмигрировать в Швейцарию — на его родине идет жестокая, кровопролитная война. С детства знающий тайны восточных специй, чувствующий, какие из них и в каком количестве добавлять в еду, чтобы блюдо стало утончённым шедевром, он вынужден выполнять самую грязную работу на кухне в шикарном ресторане. Его жизнь меняется после знакомства с Андреа — официанткой в том же ресторане. Предприимчивая и прагматичная, она предлагает Маравану начать бизнес. Отныне он может заниматься любимым делом — молекулярной кулинарией.
Альмен, потомок богатого, но, увы, разорившегося рода, привык к роскоши. Даже когда ему было нечего есть, он вел себя так, будто у него в кармане несколько миллионов. Ему бы никогда не пришло в голову работать, но, однажды попробовав себя на поприще частного детектива, он уже не мог остановиться. Блестящий ум и интуиция позволяли ему без труда решать самые сложные головоломки, а природное обаяние и утонченные манеры – открывать двери, наглухо закрытые для других.Дело о розовом бриллианте, похищенном загадочным русским по фамилии Соколов, обещало стать самым прибыльным, но при этом и самым опасным.Что ж, риск ради денег – это вполне в духе нашего героя…
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.