Лики любви - [26]

Эльза, конечно, поначалу связывала с поэтом далеко идущие планы. Но в тот памятный вечер сестру это нисколько не смутило. Её умение обращаться с мужчинами сработало и на этот раз: поэт читал Лиле стихи и на коленях просил разрешения посвятить их ей. Её муж Осип Максимович, писатель и литературный критик, разглядел в поэте талант. Так знакомство переросло в дружбу. Брики полюбили его стихи, а он полюбил Лилю. А через несколько дней умолял принять его «насовсем». Этот бурный роман оставил след и во «Флейте-позвоночнике», и в «Лиличке! Вместо письма», и в «Облаке в штанах». В общем, все свои произведения (кроме поэмы «Владимир Ильич Ленин») поэт стал посвящать ей. В 1928 году, когда вышло первое собрание сочинений, посвятил и всё остальное, написанное до знакомства.

Летом 1918-го Маяковский и вовсе перебрался в квартиру Бриков, что было вполне в духе революционной «теории стакана воды», согласно которой отношения между мужчиной и женщиной сводились к сексу, что так же несложно, как и утоление жажды. А потому — долой условности! Писали же основоположники, что моногамия — это лишь способ передачи богатств по наследству, и при социализме семья в прежнем варианте просто отомрёт. Понятно, что прогрессивная теория сразу же нашла сторонников.

Отношения членов семьи ограничивались лишь таким принципом: «Дни принадлежат каждому по его усмотрению, ночью все собираются под общим кровом». Правда, в пожилых годах Лиля Юрьевна яростно отрицала домыслы насчёт жизни втроём. И формулировала так: «Я всегда любила одного: одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю».

Что же касается Володи, то «он обрушился на меня, как лавина… Он просто напал на меня», — не без кокетства говорила Лиля. И ей нравилось повелевать лавиной.

Через год после их знакомства он написал:

…Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени…

Поэт А. Вознесенский вспоминал: «Уже в старости Лиля Брик потрясла меня таким признанием: „Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал“… Она казалась мне монстром. Но Маяковский любил такую. С хлыстом…»

Описание напоминает наказанного щенка. Возлюбленная поясняет: «Совсем он был тогда ещё щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали — Щеном». Да он и сам себя так звал: «Твой Щен». А её — Кися. Если она могла гулять сама по себе, то у пёсика должен быть натянутый поводок.

Жили вместе, но каждый был сам по себе: у влюбчивой Лили не прекращались всё новые романы, её солидный супруг имел постоянную любовницу, а Маяковский пытался забыться, заводил мимолётные знакомства и снова возвращался к своей музе. Та постоянно просила у него деньги, не зная отказа, и скоро поэт обеспечивал всю эту семью, которая, кстати, жила в его четырёхкомнатной квартире, где поэту досталась всего одна комната.

Переписка их не очень разнообразна: поэт клянётся в любви, а его муза просит денег и упрекает в увлечении другими женщинами.

Когда в 1922 году у Лили случился серьёзный роман с соседом по даче, партийным функционером Краснощёковым, то Маяковскому это понравиться не могло. И его муза говорила в узком кругу: «Вы себе представляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности». За это полагалось наказание. Лиля выгнала его из дома на три месяца, запретив звонить и приходить. Новый год поэт встретил в одиночестве.

Некоторые биографы даже считают, что этот сюжет был придуман сознательно: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи», — говорила Лиля. И действительно: получилась поэма «Про это».

И он сходил с ума от любви, написал поэму «Облако в штанах» с посвящением: «Тебе, Лиля». А в поэме «Флейта-позвоночник» пытался понять:

Версты улиц взмахами шагов мну.

Куда я денусь, этот ад тая!

Какому небесному Гофману

выдумалась ты, проклятая?!

…Дочь московского юриста Юрия Кагана забеременела в шестнадцать. По тем временам это был скандал. Родители сделали всё, что нужно, но детей у неё уже никогда не было. Зато появилась свобода, и романы сменялись один за другим. Теперь можно любить кого угодно, когда и где угодно. Но никакие романы не должны ограничивать свободу. Что ж, воспитанная и деликатная, прекрасно одевалась, свободно говорила на немецком и французском, да ещё и обходилась без предрассудков и условностей. Можно понять её родного дядю, который когда-то падал на колени, уговаривая выйти за него замуж. В общем, устоять мало кто мог.

Её обаяние остаётся загадкой и по сей день. Хоть и не красавица, зато знала некоторые важные секреты: «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают дома. <…> Остальное сделают хорошая обувь и шёлковое бельё». Она была неплохой актрисой и в результате всегда добивалась своего. В предсмертной записке Маяковский назвал Лилю среди членов своей семьи. Она, в свою очередь, включила его в перечень своих мужей.