Лики любви - [12]

Число это он никому не говорил. Но беда приходит, когда её не ждёшь. И с неожиданной стороны.

— В конце 2010-го у Лизы распух палец на ноге, — рассказывал Иван Николаевич, — у нас в больнице обследовали и сказали — надо ногу ампутировать. Тогда она решила съездить в Германию. Немецкие врачи вроде бы всё сделали правильно, и жена, с которой мы созванивались, была бодра и даже шутила. Но потом вдруг перестала отвечать на звонки… Вскоре позвонила её дальняя родственница и сказала, что Лизу парализовало. Ещё через месяц сообщили, что она умерла.

Их счастье длилось недолго — всего два с половиной года. А вскоре и сам Иван Николаевич, на 89 году жизни, последовал за своей Лизхен. Он, правда, атеист, а вот его подруга верила, что они обязательно встретятся. Там, где жизнь вечная. Ведь небеса всегда были на их стороне.

От Кубани до Фламандии

Истории большой любви богаты трагическими поворотами сюжетов. Но когда в эти отношения вмешивается государство и говорит своё суровое, порой нецензурное слово, то победителей в борьбе с ним остаётся так немного, что о них потом ещё долго говорят и пишут.

Перед семнадцатилетней Викой Сориной из кубанского посёлка Хаджох после освобождения из немецкого трудового лагеря с романтическим названием «Птичье гнездо» под городом Торгау родина предстала в образе сурового представителя НКВД: «Что, сука, Родину продаёшь?» Так этот представитель отреагировал на желание Вики быть вместе с фламандцем Якобом Смейтсом, которого вместе с тысячами бельгийцев и французов оккупанты разместили в этом лагере отбывать трудовую повинность.

Смершевец был суров, потому что отстаивал правоту Родины. И ничего, что поначалу родина позволила миллионам своих граждан оказаться в оккупации и потом их эшелонами вывозили в лагеря. Они голодали, а их расстреливали за попытку выдернуть по дороге морковку с поля. В сорок третьем Вике с двумя девчонками удалось убежать, но побег продлился всего четыре дня. Им повезло: хоть и жестоко избили, но всё-таки отправили обратно в лагерь, а не на тот свет.

Но — прав был художник, за полвека до тех событий изобразивший, как из окна тюремного вагона люди любуется голубями, слетевшимися на хлебные крошки: «Всюду жизнь»… В лагере этими крошками стал забор из колючей проволоки, вдоль которого после работы выстраивались сотни людей. Мужчины — по одну сторону, женщины — по другую. Такие были у них свидания. Светловолосый, худощавый Якоб сразу понравился Вике. Их свидания продолжались более двух лет. Отыскать друг друга в толпе непросто, и Якоб придумал позывной: насвистывал мелодию из Пятой симфонии Бетховена.

Её знаменитые первые четыре такта — «тему судьбы» — слышали все. Сам Бетховен говорил об этом главном мотиве: «Так судьба стучится в дверь». И когда заключённые слышали этот пароль, то расступались по обе стороны проволоки, пропуская Якоба и Вику.

25 апреля победного года недалеко от Торгау на Эльбе войска 1-го Украинского фронта армии СССР встретились с войсками 1-й армии США. Жизнь всегда интереснее и порой непригляднее, чем её потом описывают. Вот и «встречу на Эльбе» приукрасили. Немцы успели взорвать мост и он наполовину погрузился в воду. Поэтому для лейтенанта Билла Робертсона и сержанта Фрэнка Хаффа пробраться по разрушенному мосту, чтобы встретиться с сержантом Николаем Андреевым, было рискованной затеей. Кстати, ещё до исторической встречи Робертсона могли просто убить, потому что советские войска приняли их за немцев и открыли огонь. Наконец, лейтенант едва не угодил под трибунал, потому что ему было приказано не удаляться от штаба и к реке не выходить. Но раз уж потом всё так славно получилось, то судить его передумали.

Это историческое отступление к тому, что по мосту освобожденные невольники шли не только на восток, где их ждали не с цветами, но и на запад. Сотни русских девушек. Среди них была и Виктория Сорина.

Многим даже удалось добраться до Бельгии. Только напрасно они рассчитывали на такие вещи, как границы, защита государства, сила закона. Закон был на стороне силы, в Бельгии хозяйничали воины НКВД и отлавливали «предателей». Бельгийские власти, конечно, вели себя тихо, к Якобу Вику не допустили и посоветовали встретиться с «товарищем из Советского Союза». Вот этот товарищ и взялся опекать Викторию. На её робкое возражение, что, мол, мы любим друг друга, услышала голос родины:

— Какая, к чёрту, любовь! По тебе Колыма плачет.

Хорошо, что через неделю, показавшейся вечностью, появился Якоб с документами, дававшими право находиться в Антверпене ещё три месяца, и протянул их «товарищу». Да только время летит быстро, и накануне последнего дня появился полицейский вместе с упомянутым товарищем. Тот предупредил, что завтра — домой.

Но спасительная судьба постучала в жизнь Якоба и Вики ещё раз. Ночью знакомый священник их обвенчал, и вместо Колымы началась жизнь молодожёнов Смейтс — бельгийских подданных. Якоб открыл собственную парикмахерскую, понимал и в строительстве, благодаря чему 28-летие супруги отпраздновал в новом доме. Вика учила язык, воспитывала детей, которых вскоре было уже четверо. Первенца назвали Александр-Василий-Хендрик. В Бельгии мужчины могут носить три имени, так вот второе — в честь кубанского дедушки.