Ликей - [108]

И вдруг она умерла. Да еще — так умерла. И в смерти она стала равной любому ликеиду, любому из моих погибших друзей.

Она умерла за свое право быть женщиной, женой и матерью… за отнятое у нее право. Хотя сама она никогда не смогла бы это сформулировать. Она это сформулировала своей жизнью и смертью.

Да и я тогда так не думал. Я просто сидел и смотрел на Луну. На Луну, где мне, может быть, придется, посадить планетолет. Ходить по ее поверхности по колено в пыли. И уже смутно понимал, что будущее мое изменилось.

Я не смогу простить себе этого, никогда.

В конце концов я рассказал своему лучшему другу о случившемся… мне было стыдно, вообще противно об этом говорить. Но надо было как-то объяснить свое изменившееся поведение… Друг выслушал меня очень сочувственно. Надо сказать, что у него на той же самой Иранской войне погибла возлюбленная, ликеида, она была штурманом на «Аквиле». И вот он меня выслушал и сказал:

— Знаешь, когда Патриции не стало, я долго тоже не хотел жить… а потом понял, что жить можно и с болью. И даже быть счастливым… ведь я продолжаю то же, что делали мы с Патрицией вместе.

— Но я не о том… Ты-то был не виноват в гибели Патриции. Ведь это все моя вина, понимаешь? Я такой подлец… я просто не имею права жить.

Друг кивнул. Он был уверен в себе и знал ответы на все вопросы.

— С чувством собственной вины особенно трудно примириться. Но ты должен это сделать… знаю, что трудно. Но сейчас ты думаешь только о себе. Ты должен перешагнуть через это и жить дальше ради нашего общего дела…

— Какого дела? — спросил я.

— Ну как — какого? Ликейского… защищать и просветлять человечество.

Я опешил. Я жить-то не мог… какое там — просветлять кого-то.

— Как я могу просветлять человечество, если я сам подлец? Чему я могу учить людей, куда их вести? И как вообще просветлять людей, может, ты знаешь? До сих пор это, по-моему, никому не удается… Большинство людей какими были, такими и остались.

— Ну как просветлять… конечно, мы люди обычные. Просто помогать своим ближним и выполнять свою работу.

— Но как раз это я и не могу… ты же видишь, как я отнесся к своему ближнему.

— Но Алекс… это же очень хорошо, что ты это осознал и понял. Теперь ты будешь поступать иначе.

Он это сказал очень самодовольным, менторским тоном. Уж он-то никогда не поступал так плохо, так ужасно, как я. И это, конечно, меня задело. Когда он ушел, я подумал о его жизни… его родители тоже были не-ликеидами, и мать жила сейчас одна, больная, в доме престарелых в Польше, и некому было даже ее навестить — он мог делать это от силы раз в год. Понятно, что он не мог бы взять ее к себе — как бы он тогда учился в школе астронавтов. Ему это даже в голову не приходило. Понятно… но с чего это покорение космоса важнее душевного состояния его матери? И ведь он даже не думал об этом, даже не замечал, что совершает подлость.

Тут я подумал, что я все-таки лучше его, ведь я осознал и понял… вот ведь какой я хороший! Так страдаю из-за смерти какой-то не-ликеиды, не каждый бы так стал…

Нет, Алекс, сказал я себе. Так нельзя. Это уже не только твоя ошибка, твое бессердечие… что-то неправильно в самой основе, в самой идее того, во что ты веришь. Иначе такого бы не произошло. Иначе мой друг бы ужаснулся, а не призывал меня все забыть и заняться Делом. Да и все остальные…

С этого дня у меня начался некий пересмотр ценностей. В принципе, судить других нехорошо, что мне за дело до их грехов. И собственно, в первую очередь я и думал о себе.

Я вспомнил то переживание, которое было у меня в детстве на Пискаревском кладбище. Почему я забыл его? Почему я смог его забыть? Да потому что меня делали ликеидом, упорно делали. И я был вполне к этому пригоден.

Что такое ликеид? Это сильный в первую очередь человек, воин, который живет ради других, ради идеи и долга, всесторонне развитая личность, обогащенная знанием мировой культуры, общением с природой, мощной духовностью…

Заведомо известно, что все ликеидами быть не могут. Во-первых, не у всех соответствующие способности. Во-вторых, и это самое главное — у большинства людей, как ни крути, просто нет достаточного желания, чтобы стать таким — безупречным и сильным. Нет воли…

Казалось бы, все ясно и просто. Но почему став таким — сильным и всесторонне развитым — я не смог просто обратить внимание на девушку, которая ждала меня, преданно любила столько лет… хоть раз узнать ее желания, ее надежды. Пойти ей навстречу. Да потому, что мне было просто некогда. Мой мир был слишком богатым и разнообразным, моя личность — слишком развитой, чтобы я из-за нее мог заметить других людей… а вот Динкин брат, простой парень, не талантливый и не выдающийся, замечал — и свою жену, и детей, и родителей, и на сестру у него еще оставалось время.

И еще потому, что вот эта убежденность в своем превосходстве приучила меня принимать всерьез только ликеидов. Не-ликеиды — как будто и не люди. Как будто у них нет и не может быть своей жизни, своих мыслей, желаний.

Нас убеждали, что живя согласно ликейской этике, мы осчастливим и своих ближних. Что такое идеальная ликейская семья? Ты сама росла в подобной… сплошная любовь и благодать. Ведь развитая, духовная личность любит совсем не так, как недуховная. Да, и я любил Динку как ликеид. Я дарил ей себя. Когда мы были с ней — я о ней очень заботился… наши отношения выглядели просто идеальными, творческими, красивыми. Но вот к чему это привело…