— А что еще? — проявляя явный интерес, спросил Ездигерд.
— Многое, очень многое. Варвар молод, кровь еще бурлит, его бросает по всему миру от Киммериии до Кхитая и от Асгарда до Стигии. Натура же его такова, что о паломничествах говорить не приходится. Сотни поединков, стычек, схваток, сражений! И всюду он побеждает. Можно сказать, что ему просто везет, но и это немало. Быть везучим, значит быть любимцем богов.
Ездигерд уставился на Радхара далеко не восхищенным взглядом. Тот мгновенно понял, что несколько перестарался, и поспешил исправиться:
— Тем не менее, он — наш враг, и должен погибнуть.
Глаза Ездигерда смягчились.
— У тебя уже есть план?
— Сегодня ночью я долго думал над этим. Конан хитер и осторожен, у него поистине варварское чутье на предательство и опасность. Сколько ни старались его заманить в ловушку, дело кончалось провалом. Последний раз это пытался сделать Джихангир Ага, наместник Хоарезма, человек, не лишенный фантазии. Он был близок к успеху… Но и ему боги не улыбнулись — вмешались какие-то магические силы, и Конан вновь ускользнул.
— Ты знаешь эту историю?
— В общих чертах. Я говорил с Газнови, которого ты, мой повелитель, после смерти Джихан-гира бросил в одну из темниц Аграпура.
— А как ты туда попал? — Пораженный, Ездигерд откинулся на мягкий валик лежанки и изумленно посмотрел на Радхара.
— Это было не очень сложно. У меня есть кое-какой опыт в подобных делах.
— Сегодня же казню начальника тюрьмы,— не задумываясь, пообещал Ездигерд.
— Как будет угодно вашему величеству.
— Но мы отвлеклись. Продолжай.
— Думаю, что я достаточно хорошо понимаю характер Конана. Он по-своему честен и уважает людей, подобных себе, даже если они его враги. А если он встретит друга, похожего на себя?
— Так-так,— Ездигерд медленно кивнул.— Кажется, я понимаю.
— План мой прост, но для его исполнения нужно время. И еще нужны люди, на которых я мог бы положиться, как на себя самого.
— Таких нет,— с чувством уверенности произнес Ездигерд.
— Найдутся,— с той же уверенностью ответил Радхар. Галаза его блестели. Он уже полностью был захвачен своим планом, вступил в игру, которая целиком овладела его мыслями.— Из них я организую славную шайку! Твои солдаты собьются с ног, преследуя меня, а мое имя купцы будут поминать с тем же страхом, что и имя Конана.
* * *
— Конан!
— Арапша!
— Киммерийский пес!
— Гирканская свинья!
В лучах заходящего солнца навстречу друг другу сверкнули две молнии, скрестились и с лязгом разошлись, чтобы в следующий миг, описав стремительную дугу, скреститься снова.
Люди, стоящие друг против друга, несмотря на свою ярость и гнев, были слишком искусны в игре клинков, и первая схватка окончилась бескровно. Неизвестно, как завершилась бы вторая, не помешай продолжению поединка невысокий худощавый человек, ужом проскользнувший между дерущимися. Смертельные удары с двух сторон обрушились на него одновременно.
У толпившихся вокруг разбойников, опешивших от неожиданности, при виде этого вырвался громкий крик.
Казалось, безумец, вклинившийся между двумя схватившимися не на жизнь, а на смерть врагами, сейчас будет разрублен на куски. Но невысокий человек каким-то непостижимым образом успел подставить под удары свою саблю. Три клинка сплелись, будто змеи в одном клубке, и не успели зрители перевести дух, как сабля гирканца вырванная из его руки, взвилась вверх и, описав широкую дугу, воткнулась в мягкую, податливую землю.
Арапша, потеряв равновесие, сделал два неверных шага, запнулся и сел, растерянно моргая.
Его могучего противника, киммерийца Конана, тоже повело вбок, но варвар устоял на ногах и не выпустил из рук оружия. Через миг острие клинка его сабли вновь поднялось, целясь в лицо незваному миротворцу. Синие глаза Конана потемнели от гнева. Крик ужаса сменился воплями восторга. Мунгане немногое ценили в своей жизни, да и сама жизнь в их глазах мало чего стоила, но истинное мастерство всегда в почете. Сейчас отчаянные рубаки, родившиеся на коне и с саблей в руке, увидели такое, чего раньше им видеть не доводилось, и бурно приветствовали человека, подарившего им прекраснейшее, по их понятиям, зрелище.
Радхар с размаху воткнул саблю в землю и поднял руку. Клинок в руке Конан дрогнул, но не опустился. Радхар ждал.
Крики разбойников стихли, все затаили дыхание. Киммериец, хмуря брови, медленно опустил свой клинок.
— Не стоило тебе вмешиваться,— медленно, с видимым спокойствием, произнес киммериец.— Или ты не знаешь обычая? Там, где сошлись в поединке двое, третьему делать нечего!
— Я знаю этот мудрый обычай, принятый во всем мире у честных людей,— так же спокойно ответил Радхар, по прозвищу Серый — знаменитый на всю степь грабитель, предводитель небольшой, но необычайно дерзкой шайки разбойников, вот уже несколько лун не дававшей покоя ни купцам, ни жителям окрестных поселений, ни королевским войскам, которые гонялись за ним по всей степи и ненавидели Радхара не меньше самого Конана. За тем, по крайней мере, гоняться было не надо. Туранцы знали, в каких местах обитает армия мунган, и туда не совались, так как силенок у наместника Хоарезма не хватало. Ждали, пока Конан появится сам, и защищались, как могли. А у Серого было мало людей, но жалоб на него поступало слишком много. Приказ наместника был короток и ясен! Несколько отборных отрядов только тем и занимались, что гонялись за Радхаром по заболоченным лесам, и по песчаным барханам, высунув языки, но шайка оставалась неуловимой.
