Киммериец окинул шпиона угрюмым взглядом из-под насупленных бровей и вдруг решился, рассказав все без утайки, словно хотел снять с себя тяжкий груз. Когда он дошел в рассказе до места, где оттолкнул от себя Деркэто, Радхар многозначительно присвистнул.
— Дальше можешь не продолжать. Ты поступил очень глупо,— искренне посочувствовал ему Серый.— Она могла бы тут же тебя уничтожить, но видно приготовила что-то более страшное. Однако я знаю способ, как вытащить тебя из этой беды.
— И что для этого следует делать? — упавшим голосом спросил Конан.
— Украсть топор старухи,— не моргнув глазом, ответил туранец.— Чтобы вернуть себе топор богиня снимет с тебя проклятие.
— Только-то и всего! — не удержался от смеха варвар.— Ладно, ты вволю потешился надо мной, теперь настал мой черед.
Конан уже поднимался на ноги, чтоб позвать стражу, когда Серый настойчиво произнес:
— Выслушай меня до конца, северянин. Украсть топор совсем не просто. Но можно, только для этого тебе придется стать юэтши.
— Ты верно забыл, что я киммериец,— нетерпеливо отмахнулся варвар.
— Обряд приобщения к роду, мог бы сделать тебя юэтши,— нажимал Радхар.
— Да уж не ты ли совершишь этот обряд?
— Нет, не я. Но здесь недалеко есть деревенька рыбаков, где тебе сумеют помочь.
Киммериец с недоверием посмотрел на шпиона. Спасай сейчас Радхар свою шкуру, он вряд ли бы смог сочинить на ходу такую невероятную историю. Конан неожиданно поймал себя на мысли, что почему-то ему хочется верить Серому.
— Хорошо, едем к твоим рыбакам,— наконец согласился он.
— Мы отправимся туда вечером — сейчас все мужчины на промысле, а женщины попрячутся в лесу, лишь только нас заметят. Юэтши слишком мирный народ, и многие этим пользуются, причиняя зло.
Радхар понемногу становился самим собой — спокойным, расчетливым, уверенным в себе, каким он был всегда — с тех времен, когда оставил навсегда рыбацкую деревушку в поисках лучшей доли.
— Что ж, будь по-твоему. Но не пытайся обмануть меня, Радхар, иначе смерть твоя будет ужасна.
* * *
Вдвоем, стремя в стремя, они ехали берегом моря. Волны купались в закатных лучах. Чайки с недовольными криками уступали дорогу двум мрачным всадникам и долго еще кружили над пенным прибоем. Радхар неуклюже сидел в седле, раненая нога нестерпимо болела, но гордый юэтши ничем не выдавал своих чувств.
Конан и вовсе не походил на себя: плечи киммерийца осунулись, голова по-стариковски клонилась на грудь, в глазах уж не горел тот яростный огонь, с которым варвар врывался в ряды врага и поднимался на стены крепостей. Перемены были столь разительны, что, когда он проезжал лагерем, разбойники с трудом узнавали своего вожака и с удивлением смотрели вслед.
— Чем ты обязан Ездигерду? — спросил северянин.— Ведь ты даже не туранец!
— Не Ездигерду.
— А кому? Илдизу?
— Да. Волею судьбы он подобрал на меня, подыхающего с голоду в трущобах Аграпура. Покойный король любил иногда, надев простое платье, потереться среди городских отбросов — в сопровождении переодетых телохранителей. Не знаю, какая муха его укусила, но он взял меня во дворец. С тех пор я верно служил ему, а потом — его сыну. Ну, вот мы и приехали.
Конан огляделся по сторонам. Деревня юэтши приютилась у самой кромки воды. Несколько рыбацких лачуг, собранных из жердей, камышовые крыши, грубые печи на улицах и пропитавший все насквозь запах рыбы не произвели на него впечатления. В центре селения высился большой дом, больше похожий на хлев, чем на жилое строение. На берегу лежали лодки, выдолбленные из цельных стволов. Тут же сушились сети. Ватага шумных ребятишек гоняла по улочкам деревушки одинокого барана, жалобно взывающего о помощи, но, заметив двух грозных всадников, кинулась врассыпную. Вслед за этим на улицы высыпали мужчины: невысокого роста, с косматыми челками, ниспадающими на глаза, в жалких отрепьях, какие и нищий бы постеснялся одеть, насквозь продубленные солью и черные от загара. Однако жилистые руки уверенно и твердо сжимали гарпуны и остроги, направленные на двух незнакомцев.
Киммериец едва нашел в себе силы слезть с лошади. Пройдя несколько шагов, утопая по щиколотку в сыпучем песке, он остановился перевести дух, чувствуя себя столетним стариком.
Радхар выступил вперед, широко расставив руки, обращенные открытыми ладонями к воинам, и заговорил с ними на непривычном для слуха северянина свистящем языке.
Из группы мужчин вперед выступил худой сутулый воин, с осторожным прищуром глаз. Он внимательно слушал Радхара, признав в нем своего, изредка перебивая односложными вопросами, но на Конана смотрел с недоверием и неприязнью. Серый говорил долго, киммериец устал ждать, и нетерпеливо положил руку на его плечо.
— Это Сават, он вождь племени. Юэтши согласились нам помочь, хотя и опасаются гнева богини. Тебе здорово повезло, Конан. Они говорят, что твои воины часто приезжали в деревню и покупали у них рыбу. Это был честный торг, без обмана.
— Скажи им, что я щедро заплачу, если они выполнят условия договора,— сказал варвар и потянулся к спрятанному в поясе кошельку.
— Этого не следует делать,— Радхар поспешно остановил его руку.— Тебе оказывают честь, а своим золотом ты их только обидишь.
