Лихие годы (1925–1941) - [32]

Здесь я впервые услышал о вселенских соборах, о борьбе с Арием, о христологических спорах. С арестом владыки в 1926 году беседы, разумеется, прервались, но и то, что я успел услышать, не пропало для меня даром. Я начал усиленно рыться в энциклопедии (издат. «Просвещение»), которая у нас была, и уже тогда составил себе некоторое понятие об истории вселенской церкви.

А владыка пошел своим крестным путем. После заключения и ссылки, он в 1933 году был назначен епископом Орловским. Здесь его настиг 1937 год. Так же, как о епископе Венедикте, о нем писали в газетах и антирелигиозных брошюрах. Газета «Безбожник» сочинила идиотскую повесть о том, что, якобы, он основал в Орле «контрреволюционную организацию». Затем слух о нем замолк. Черная завеса опустилась над его памятью. Можно предполагать, он был расстрелян летом 1937 года в знаменитом Орловском централе.

Примечательной личностью был также и третий член этой троицы — епископ Сестрорецкий Николай. Протоиерей Свято-Духовского собора на Охте, он был пострижен Патриархом Тихоном в монашество и рукоположен во епископа Сестрорецкого в 1924 году, после ареста епископа Мануила. Епископ Николай отличался молитвенным настроением, был человеком мистического склада, благотворителем, скромным, тихим. Арестованный в 1926 году, он на короткое время возвратился в Питер в 1930, поселился у дочери на Охте. Свято-Духовский собор в это время был уже закрыт. Не имея возможности служить, так как власти не давали ему обязательную в то время регистрацию, епископ ежедневно посещал Грузинское подворье (небольшую церковь, еще остававшуюся на Охте).

Он ежедневно причащался Святых Тайн, всегда пребывая в глубоком молитвенном созерцании. В сентябре 1932 года (при паспортизации) епископу отказали в ленинградском паспорте; ему пришлось уехать в Нижегородскую область. В 1937 году и его следы исчезают…

Одним из самых популярных тогда в Питере епископов был владыка Григорий Лебедев. Он был прислан к нам из Москвы от Патриарха Тихона в начале 1925 года. В нем все импонировало. Стоит он передо мной как живой и сейчас: пенсне, высокий рост, каштановые волосы… Он служил эмоционально, с порывом, четко и ясно произносил молитвы. Своим внешним видом и манерой служить несколько напоминал отца Михаила Яворского. И проповеди его были необычайно смелы. Помню, например, его проповедь на тему «Поддельный рай». Он произнес ее в прощенное воскресенье, в лаврском соборе, в 1926 г. «Люди всегда стремятся к раю, к единению с Богом, к блаженству. Это свойство, заложенное в них Творцом, — это и есть Образ и Подобие Божие. Но настоящего рая достигнуть трудно; для этого нужна непрестанная работа над собой, надо очищать себя от грехов, от пороков, надо бороться с греховными мыслями, с чувствами. И вот — уловка сатаны: этот рай можно, оказывается, достичь легко и просто: надо лишь несколько иначе распределить доходы, сделать всех сытыми — и наступит земной рай. Это попытка заменить трудное легким, духовное плотским, подлинное бутафорским. Но, как всякое картонное сооружение, бутафорский рай рассыпается от малейшего толчка, разлетается от порыва ветра. Таким порывом ветра является человеческая злоба, страсти, честолюбие. При одном их порыве все рассыплется в прах, рухнут картонные стены, и останется одна лишь тьма. Будем же искать истинный, подлинный рай, и для этого очистим сейчас, в наступающем посту, наши сердца и чувства, да узрим Христа, воскресшего из мертвых. Аминь».

Принципиальная линия епископа Григория резко отличалась от линии епископов Алексия и Николая. Если епископы Алексий и Николай были сторонниками компромисса с властью и воссоздания духовного центра, то епископ Григорий был сторонником децентрализации. Он считал, что в советских условиях возможен лишь церковный плюрализм. Рассредоточенная церковь, состоящая из автокефальных епархий, лучше сможет противостоять натиску безбожников, хотя бы потому, что приручить несколько сот епископов гораздо труднее, чем одного, стоящего во главе церкви. Эту теорию епископ очень умело применял на практике: пользуясь древним правом ставропигии, которую имели лавры, владыка никому не подчинялся и поминал лишь патриаршего местоблюстителя митрополита Петра. Его единомышленники были состоявшие на покое, но служившие в Питере архиепископ Гавриил (Воеводин) и епископ Стефан (Бех).

Когда в 1927 г. была восстановлена центральная церковная власть, во главе с митрополитом Сергием, а в Питер был назначен митрополит Серафим, решено было в первую очередь избавиться от епископа Григория. В 1928 г. епископ был назначен в Крым, в город Феодосию. В Феодосию, однако, владыка не поехал, а, подав на покой, проживал в Кашине (своем родном городе). Туда к нему ездили его сторонники.

Арестованный в 1932 г., епископ Григорий отбыл 10 лет заключения и был одним из немногих, кто уцелел во время ежовщины. После войны он вновь поселился в Кашине и здесь, насколько я знаю, поддерживал связи с катакомбной церковью. Умер он в 1948 году.

Таков, в общих чертах, был питерский епископат, когда начались события 1927 года. События, которые определили то положение, в котором находится русская православная церковь до сего дня.