Лихие девяностые в Шексне - [11]

— Почему же наши-то не идут? — сама себя спросила моя супруга. — Ты сиди, а я пойду посмотрю.

Она ушла, но вскоре вернулась с букетом тюльпанов.

— Это Галины цветы. Она с Надеждой переодеваются.

Вскоре пришли и сели напротив нас ее девчонки. Надежда —лет тридцати — тридцати шести. Показалась мне не очень смазливой, но в шикарном наряде — в ярком с оборками платье, выглядела неплохо. Молчунья. Другая была моложе и хорошистей, с родинкой на щеке. Вскоре к нам присоединилась и чета Якушевых.

Надежда, как оказалось, не прочь была выпить и в течение вечера вместе с нами мужиками пригубляла водочку, а Галина наоборот — только шампанское. Моя тоже, сна-чала начала вместе с ней и Якушевой пить шампанское, но после первого глотка попросила налить водки, а шампанское передала Якушевой.

За первым столиком по нашему ряду воссел Мирау. Он явился с молодой женщиной, по-видимому родственницей. Жены не было. У него русо-рыжеватая борода. Волосы светлые до белизны на чубе. Лицо красное. Он, чем-то напоминал героев фильмов, где показывают дореволюционных богатых мужиков, любящих покутить, попить и поцапать — потискать женщин, что он пожалуй и делал. Правда не на вечере, у всех на виду. Но уж танцевал со многими. Мне показалось, что даже на вечере он проводил кадровую работу, располагая к себе женщин, а через них и мужчин.

Чуть позднее пришел Михаил Иванович Меньшиков — мой коллега по районной редакции. Он тоже сменил газету на завод и занимал должность заместителя начальника отдела кадров. Одет в коричневый костюм и светлую рубашку с галстуком. Лицо бледное, болезненное. Вместе с женой, которая работает в заводоуправлении. Они подошли к столу Петра Францевича. Михаил Иванович широким жестом поздоровался с Мирау. За столиком они и остались.

Начался вечер. Двое ведущих. Один маленького роста, я его не знаю, другой — Збадыко — рыжеватый, плотный — сварщик из цеха отделки плит, дружок Сергея Лукина. Ими от каждого столика к сцене была приглашена женщина. Обыгрывалось представление, похожее на телевизионную программу «А, ну ка, девушки». Ведущие задавали вопросы из области кулинарии и швейного промысла. Нужно было отгадать что обозначает то или иное слово. Слова трудные. Многие из сидящих, наверное, слышали их впервые и мало кто мог правильно ответить. Поэтому получилось так, что ведущие как бы истязали приглашенных женщин. Зрители стали возмущаться. Раскритиковали их и избранные члены жюри: председатель — Мирау, секретарь — Меньшикова.

Потом предложили игру с водой в стаканах. Требовалось, чтобы стакан побывал у каждого сидящего за столом и чтобы жидкость в нем не расплескалась.

Затем объявили конкурс на скорость и реакцию — кто быстрее завяжет на партнере галстук. На этом на время фантазии исчерпались.

А когда взялись опустошаться бутылки, стало шумно и весело. Пошли танцы. После одного из них наша компания собралась за столом. Я, в очередной раз, «обновил» маленькие рюмочки. Все были возбуждены. Обычно молчаливая Надежда Гладких вдруг высказалась:

— Ты, молодец, Люда!

— Что?

— Вы молодцы! И ты и муж твой, что вместе выбираетесь на вечера. Вот я одна. Звала мужа, а он не пошел.

— А мы всегда вместе ходим, — говорит супруга. — А чего по одному-то?

— Какое счастье быть вместе, — продолжает разгоряченная Надежда. — Некоторые говорят, что лучше по одиночке, и осуждают тех, кто вместе. А это они завидуют.

Отвлек от ее от грустных мыслей новый танец — быстрый, который сменился медленным.

В самый разгар вечера в зал вошла пара. Он слесарь РМЦ. Бывший хоккеист, подававший большие надежды в заводской и районной командах. Самый техничный игрок. Да сгубило его спиртное. Мужики про него говорят, что Епимахов чутьем угадывает, где выпивают. Только бутылку откроют и он ту как тут. Садится на «хвост». Пьет на халяву. А если в компании при нем сбрасываются на бутылку, у него на общий «котел» никогда нет денег. В такие минуты он достает монету в пятьдесят копеек, подбрасывает ее, ловит: «А у меня только полтинник».

За это мужики дали ему прозвище — «Полтинник». Ему года тридцать два. В светло-коричневом джемпере, серых брюках. Выглядит неплохо. Еще достаточно трезвый. Его спутница — бывшая жена Юрки Краповина. Тот раньше работал слесарем на формовке в цехе ДСП и был лучшим раздельщиком лент. Чем очень гордился. Этим гордилась и его жена. Иногда она пугала главного механика цеха: «Вот мой Юра не будет разделывать ленты, что тогда?» И можно было понять, что случится нечто страшное, встанет цех. Но с приходом Ноженко Юра как-то «залетел» по глупому. Пришлось ему увольняться. Сейчас он как будто бы трудится монтажником на КХП и прирабатывает у «хозяев» видеосалона. То ли продает билеты, то ли занят еще чем-то. Но частенько его видят там. С супругой они поссорились и подали заявление на развод. Разошлись или нет — не известно. По крайней мере на вечере, посвященном юбилею завода ДВП, они были вместе. И вот она сегодня в новом виде, с новым другом. У всех любопытство.

Музыка повела медленный танец. Возле Крапивиной тот час очутился Мирау. Она пылко обхватила его шею руками. Он ее первым жестом обнял, притянул к себе, но на этом и закончились пылкости. Только к нашему удивлению пылкие страсти разгорелись с ней у Михаила. Мне было странным видеть как они, танцуя, целовались на глазах у всех, в том числе и на глазах его жены. А левая рука Михаила медленно все опускалась и опускалась по талии к бедру и вновь поднималась, скользя по ягодице. После чего эта пылкая женщина увлекла Михаила на первый этаж и на глазах куривших мужчин утащила в раздевалку. Чем закончилась это всё —не известно.