Лига запуганных мужчин - [91]

Мысль написать эти стихи пришла мне в голову после смерти Гаррисона, вначале просто как одна из фантазий, которыми постояннозанят мозг, привыкший к литературному творчеству. Я написал стихи, они оказались неплохими, по крайней мере, для меня, и я решил их разослать. Я детально продумал вопросы бумаги, конвертов и пишущей машинки так, чтобы нельзя было доказать, что их послал я. Результат превзошел все ожидания.

Через три месяца смерть Дрейера и обстоятельства, при которых она произошла, предоставили мне еще одну оказию, которую я не захотел упускать. На этот раз, учитывая, что в то утро я присутствовал в галерее, дело было более рискованным, однако после здравых размышлений я пришел к убеждению, что настоящая опасность мне не угрожает. Я написал новые стихи и разослал их. Они имели еще больший успех, чем первые. Не стоит описывать, какое удовлетворение я испытал, когда мне предоставилась возможность наполнить беспокойством и ужасом бесстыдные сердца, столько лет оскорблявшие меня жалостью. Они называли себя Лигой раскаивающихся, — да, я знал об этом. Но лишь теперь они начали раскаиваться по-настоящему.

При любой оказии я дополнял воздействие моих стихов на некоторых моих друзей словами. Наиболее благодатную почву я нашел в Эндрью Хиббарде. В конце концов я напугал его настолько, что он сбежал. Я не знаю, где он находится, вполне возможно, что он покончил жизнь самоубийством. Я решил воспользоваться его исчезновением, как только услышал о нем. Разумеется, в тот момент, когда он появится, всей игре придет конец, но я и не предполагал, что смогу вести ее бесконечно. Исчезновение Хиббарда было слишком благоприятной оказией, чтобы от нее отказаться. Я разослал третьи стихи. Результат оказался просто великолепным, однако вскоре выяснилось, что даже слишком. О Ниро Вульфе я никогда не слышал. В тот вечер я зашел в его кабинет просто ради удовольствия посмотреть на растерянные лица своих друзей и взглянуть на Ниро Вульфа. Я увидел, что он обладает быстрым умом и интеллигентностью и что по всей видимости моей забаве приходит конец. Моя жена попыталась повлиять на Вульфа, но неудачно.

Я мог бы затронуть еще несколько обстоятельств, но полагаю, что ни одно из них не требует объяснения. Я лишь хотел бы упомянуть, что мои свидетельские показания в суде о мотивах, приведших меня к написанию романа «Черт побери деревенщину», были, по моему мнению верхом изощренности, и Ниро Вульф со мной согласен.

Заявляю, что не несу ответственности за литературные достоинства данного документа. Он был написан Ниро Вульфом.

ПОЛ ЧЕЙПИН».

— Мне кажется, что Эдлер сформулировал наше общее мнение: чушь.

— Я вполне вас понимаю. Я действительно считаю, что при данных обстоятельствах такая реакция неизбежна. Однако позвольте мне высказать свою точку зрения. Мое мнение таково, что я выполнил все обязательства, указанные в меморандуме, и могу получить свой гонорар.

— Дорогой сэр, — отозвался Николас Кейбот, — это абсурд.

— Не думаю. Я обязался избавить вас от страха перед Полом Чейпином. Учитывая те обстоятельства, которые стали известны сегодня, я свою задачу выполнил. Что касается Эндрью Хиббарда: он здесь. В отношении смерти Гаррисона и Дрейера вам должно было быть ясно с самого начала, что Чейпин не имеет с этим ничего общего. Вы знакомы с ним много лет, с самой юности. Я же всего лишь прочел его книги, однако уже в понедельник вечером, когда вы, джентльмены, были здесь, я понял, что просто невозможно, чтобы он совершил преднамеренное убийство, впрочем и импровизированное тоже, разве что в состоянии внезапного помешательства. Мистер Хиббард, вы психолог. Вы читали книги Чейпина? Почему там все время речь идет об убийствах и радости убивать? Почему на каждой странице прославляется насилие и жестокая красота физической расправы? Или, если обратиться к другому герою, — почему Ницше провозглашал: «Идя к женщине, не забудь кнут»? Да потому, что он сам не был настолько опрометчив, чтобы вообще дотрагиваться до женщины хотя бы кончиком пальца. Мистер Чейпин действительно убил Гаррисона, Дрейера и вас всех. Он убил вас и несомненно будет убивать вас вновь и вновь — но в своих книгах. Оставьте его, джентльмены, пусть делает то, что он умеет, и вздохните свободно.

Нет, Гаррисон, Дрейер и Хиббард не имеют с этим ничего общего. Загляните в памятную записку. Остается только вопрос угрожающих писем. Чейпин признает, что посылал их, и поясняет вам, что, как и почему. На этом трилогия закончилась. Никакого продолжения не будет, а если это и было, не думаю, что оно вас потрясет. Чтобы сделать это и снова воспользоваться той же пишущей машинкой, ему пришлось бы прийти сюда в этот кабинет, поскольку она стоит вон там на письменном столе мистера Гудвина.

Все оглянулись, а я подвинул ее в сторону, чтобы все могли ее увидеть. Вульф отпил пива и продолжал:

— Конечно, я понимаю, в чем тут главная трудность. Пол Чейпин сидит в тюрьме по обвинению в убийстве доктора Бертона. Если бы этого не произошло, если бы сегодня доктор Бертон был здесь с нами, живой и здоровый, вы без сомнения согласились бы с моей точкой зрения. Работу, для которой вы меня наняли, я выполнил. Однако вас смущает то, как дела обстоят сегодня, смущает, что если раньше у вас не было никакой защиты от зловредных намерений мистера Чейпина, то теперь ее у вас больше, чем надо. Я предлагаю вам безопасность, которую я обязался вам предоставить, но вас она больше не интересует, ибо вы получили нечто почти столь же ценное: факт, что мистер Чейпин кончит жизнь на электрическом стуле и никогда больше не сможет вас убивать даже в своих книгах. Мистер Кейбот, я спрашиваю вас как юриста: правильно я изложил положение вещей?