Лига запуганных мужчин - [88]

Вульф сказал «немедленно», поэтому я решил, что последние три жертвы подождут. Я упаковал шкатулку в папиросную бумагу и даже перевязал шнурком, а затем отвез ее на Перри-стрит. Разумеется, перед этим я в соответствии с инструкцией вынул одну пару изящных серых перчаток и положил в ящик своего письменного стола. Поставив машину напротив номера 203, я решил прибегнуть при вручении шкатулки к определенной тактике. Подойдя к дому, я обратился к лифтеру:

— Отнесите этот пакет миссис Чейпин на пятом этаже, а когда вернетесь, получите четвертак.

Он взял пакет и сказал:

— Этот полицейский вчера чуть на стенку не полез, когда увидел, что вы испарились. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. Давайте, двигайтесь, маэстро.

Он пошел, вернулся, получил четвертак.

Я спросил его:

— Я вам там ничего не сломал в этой вашей вертикальной развалине?

Он растянул губы в улыбке примерно на одну шестнадцатую дюйма.

— Все в порядке, ничего вы не сломали.

Так я выполнил за Вульфа его обещание и вручил пакет, не подвергая себя излишнему риску, что меня пригласят на чай, а обошлось это мне всего в две монеты — вполне нормальная цена.

Вульф вернулся домой раньше меня. Я определил это по тому, что в холле висели его пальто и шляпа. Учитывая, что было уже начало пятого, он явно отправился наверх к своим цветочкам. Однако я был так потрясен его блужданиями по городу, что прежде чем зайти в кабинет, поднялся на лифте на третий этаж. За последнюю неделю я вообще его орхидей не видел, разве что мельком. Вульф обходил свои полочки в тропическом отделении, искал тлей, а по выражению его лица я понял, что он явно обнаружил несколько штук. Как только я вошел, он тут же обернулся ко мне и бросил на меня такой взгляд, как будто я сам — какая-нибудь тля или, по крайней мере, усыпан ими. Не имело никакого смысла вступать с ним в разговор. Я отправился вниз обзванивать оставшихся клиентов.

Из трех оставшихся я застал только двоих. Роланда Эрскина нигде отыскать не удалось. Но и так дела у нас шли прекрасно. Из Бостона пришла телеграмма, что Коллард и Гейнс приедут, а из Нью-Хевена — что приедет Моллисон. Я подозревал, что этими иногородними парнями Вульф занялся бы даже в том случае, если бы я был в постели.

Ровно в шесть он не спустился в кабинет, как обычно. Видимо, зашел в свою комнату, потому как появился только около семи с полной охапкой книг. Я узнал в них романы Чейпина. Он разложил их на столе, сел и позвонил, чтобы ему принесли пива.

Я сообщил ему, что миссис Чейпин получила шкатулку, и прочел ему заметки о своем последнем визите к миссис Бертон. Он надавал мне разных поручений, касающихся нашего вечернего собрания, а я все записал, потому что он любит, чтобы у меня все было зафиксировано черным по белому. Он явно повеселел, начал высказывать целую кучу язвительных замечаний, которые я мужественно сносил. Потом я заявил, что приближается время обеда и самое время посвятить меня в тайну двух серых перчаток на столе в холле. К моему удивлению он согласился.

— Это была заслуга миссис Чейпин, — начал он, — правда, она снабдила меня и другой информацией, но ничто не было столь интересным, как это. Как ты знаешь, она пришла в квартиру Бертона в половине седьмого. Открыла ей девушка по имени Роза. Проходя через холл, она увидела на столе пару перчаток, остановилась и взяла их в руки. Она утверждает, что хотела отнести их миссис Бертон, но, думаю, она не обидится, если мы выразим подозрение, что она хотела доставить своему мужу еще одно сокровище. Об этом свидетельствует и то, как она объясняет, почему положила их обратно. Она приводит две причины: мол, служанка обернулась и посмотрела на нее, а кроме того, перчатки показались ей несколько более тяжелыми, чем те, которые — как она знала — носила миссис Бертон. Во всяком случае она их там оставила. Уходя и проходя через холл, она подумала, что стоило бы еще раз убедиться, что это перчатки не миссис Бертон, однако их уже там не было. Она даже посмотрела вокруг. Но их не было.

— Понимаю. И это доказывает, что Бертона пришила не она.

— Доказывает и указывает на личность убийцы. Если бы потребовалось подтвердить невиновность миссис Чейпин, что лично мне отнюдь не представляется необходимым, можно будет проверить, действительно ли в половине седьмого на перекрестке Парк-авеню и Пятидесятой улицы полицейский оштрафовал ее за то, что она проехала на красный свет. Не говоря уже о том, что ее могли видеть управляющий дома и привратник, когда она выходила из дома еще до того, как произошло убийство. Но такой необходимости нет.

— А вы, по всей видимости, завоевали ее доверие тем, что подарили ей парочку орхидей?

— Нет, хотя, правду говоря, я обещал ей… Напомни мне об этом завтра. А завоевал я ее, сообщив, что осуждение ее супруга обойдется мне в несколько десятков тысяч долларов, что истинная правда. Вот так это все и получилось… Сколько сейчас времени?.. Хорошо. Она, так же как и сам Чейпин, была убеждена, что ответственность за его неприятное положение лежит именно на мне. Поскольку он не знал сути моего соглашения с его друзьями, он был убежден, что обвинение против него я подстроил. Правда он видел меня раньше и поэтому, разумеется, не мог предположить, что я лично осуществил акробатический номер в холле. И знаешь, кто это сделал? Ты. Да-да, убийство совершил ты, а я все это придумал. Миссис Чейпин была в этом абсолютно уверена и поэтому воспользовалась первой представившейся ей возможностью. Когда ты и Питни Скотт крепко уснули, она обыскала ваши карманы, забрала его куртку и фуражку, затем села, написала письмо и приехала на такси сюда. Передала Фрицу конверт и вернулась в такси. Ее сообщение было коротким и предельно ясным. Я могу повторить его тебе дословно: «Арчи Гудвин умрет через два часа, если вы не сядете в мое такси и не поедете туда, куда я вас отвезу». Подписано было ее собственной фамилией — Дора Чейпин. Поразительная прямолинейность. В конверте лежало кожаное портмоне, которое ты, как мне кажется, очень любишь, и это убедило меня, что ситуация требует принятия каких-то мер.