Лига запуганных мужчин - [57]

— Вы сказали «содержимое». Вы ее открывали?

— Дорогой сэр, разве могла бы даже сама Пандора устоять перед таким искушением?

Позднее я выяснил в словаре, что Пандора в древнегреческой мифологии была послана Зевсом, чтобы наказать людей за то, что Прометей похитил для них огонь. Пандора открыла сосуд с несчастьями и выпустила их на волю. Думаю, что она вначале полюбопытствовала, что именно спрятано в этом сосуде.

— Вы сломали замок?

— Нет, он остался нетронутым. Он довольно простой и легко поддался.

— И… и вы ее открыли! Видимо, вы… — Он замолчал и стоял молча. Голос отказал ему, но я не заметил, чтобы на его лице отразилось какое-либо движение мысли, хотя бы даже неудовольствие. — В таком случае… — продолжал он, — она мне не нужна. Не хочу даже видеть ее. Нет, глупости. Разумеется, я ее хочу. Она мне необходима.

Вульф сидел неподвижно, глядя на него полузакрытыми глазами. Он молчал. Так прошло несколько секунд. Совершенно неожиданно Чейпин спросил охрипшим вдруг голосом:

— Черт вас побери, так где же она?

Вульф погрозил ему пальцем:

— Мистер Чейпин, сядьте и успокойтесь.

— Нет.

— Хорошо. Вы не получите эту шкатулку. Я намерен оставить ее у себя.

На лице калеки и на этот раз ничего не отразилось. Он мне не нравился, но я им восхищался. Он смотрел Вульфу прямо в глаза, но теперь его светлые глаза ушли в сторону, он покосился на кресло, которое я ему подставил, уверенно сжал рукоятку палки, сделал, хромая, три шага и сел. Снова взглянул на Вульфа и сказал:

— В течение двадцати лет я жил хлебом милостыни. Я не знаю, насколько вы одарены фантазией и в состоянии представить себе, что творит с человеком подобная диета. Я презирал ее, но жил этой милостыней, ибо голодный берет все, что ему дают. Потом я нашел себе иной источник пропитания, я был в какой-то мере горд своим успехом и ел хлеб, который сам заработал. Я выбросил костыль, который мне дали и без которого я не могу обойтись при ходьбе, и купил себе собственную палку. Я покончил с сочувствием, мистер Вульф. Я его наглотался больше, чем можно выдержать. Я был уверен, что если и буду вынужден получать от своих ближних проявления шутовства или отчаяния, то уж жалости не приму никогда. — Он замолчал.

Вульф прогудел:

— Это отнюдь не так бесспорно. Совсем не бесспорно, разве что перед лицом смерти.

— Правильно. И это я пережил сегодня. Мне кажется, что меня охватило новое, еще более сильное отвращение к смерти.

— А что касается сострадания?

— Я в нем не нуждаюсь. Я требую его. Час назад я узнал, что моя шкатулка у вас, и размышлял о том, какие методы и средства использовать, чтобы получить ее обратно. Я не вижу иного пути кроме как просить вас об этом. О насилии — на его губах блуждала улыбка, однако в глазах улыбки не было, — не может быть и речи. Законный путь заполучить ее тоже исключается. Проворство, ловкость — я совсем не ловок, если речь не идет о словах. Не остается ничего иного, как воззвать к вашему состраданию. И так я и делаю, сэр. Эта шкатулка — моя, потому что я купил ее. А содержимое я приобрел… принеся некую жертву. И в данном случае я тоже мог бы сказать, что купил его, хотя заплатил и не деньгами. Я прошу вас вернуть ее мне.

— Хорошо. А чем вы можете аргументировать свою просьбу?

— Тем, что она мне нужна, страшно нужна, а для вас она не имеет никакого значения.

— Вот тут вы ошибаетесь, мистер Чейпин. Мне она тоже нужна.

— Нет, это вы ошибаетесь. Для вас она не представляет никакой ценности.

— Но, дорогой сэр, — Вульф погрозил ему пальцем. — Если я предоставляю вам возможность самому оценить свои нужды, вы должны и мне предоставить ту же возможность. На какие еще обстоятельства вы можете сослаться?

— Ни на какие. Я же сказал, что прошу вас отдать ее мне из чувства сострадания.

— От меня вы сострадания не дождетесь, мистер Чейпин, только не от меня. У меня что на душе, то и на языке. Вы могли бы свое пожелание подкрепить одним весьма убедительным обстоятельством. Подождите, дослушайте меня. Я знаю, что вы еще не дошли до того, чтобы сделать это, пока еще нет, а я еще не готов попросить вас об этом. Ваша шкатулка спрятана в безопасном месте, в целости и сохранности. Она нужна мне здесь в качестве гарантии того, что вы придете ко мне, когда я буду готов принять вас. Пока еще я не готов. Но когда настанет время, я смогу заставить вас дать мне то, что мне требуется и что я намерен получить, только благодаря тому факту, что у меня имеется ваша шкатулка. Я храню ее как оружие против вас. Вы заявили, что вас охватило новое и сильное отвращение к смерти, в таком случае вам следовало бы подготовиться к встрече со мной, потому что в тот день, когда вы придете за своей шкатулкой, я не смогу предложить вам ничего, кроме выбора между двумя видами смерти. Пока я оставлю это замечание таким же непонятным, как оно звучит. Возможно, вы поймете меня, однако совершенно ясно, что вы не попытаетесь опередить меня. Арчи, чтобы мистер Чейпин не подозревал нас в том, что мы желаем его обмануть, принеси, пожалуйста, шкатулку.

Я подошел к сейфу, открыл его, вынул шкатулку и отнес ее на письменный стол Вульфа. Я не видел ее со среды и уже забыл, насколько она красива, это действительно был шедевр. Я очень осторожно опустил ее на стол. Я заметил, что хромой больше смотрит на меня, чем на шкатулку, и подумал, что его, видимо, обрадовало то, как я с ней обхожусь. Без какой-то особой причины, просто из чувства противоречия, я несколько раз погладил ее крышку. Вульф велел мне сесть на место.