Лига мартинариев - [99]
Его руки стиснули руль. Потом разжались.
— Я не о том. Ты сама знаешь, что мне нужно.
Мне сделалось не по себе.
— Зачем ты об этом? Если что-нибудь чувствуешь и можешь — пей.
— Я ничего не чувствую, — отвечал он раздраженно. — Ты стала походить на деревянную куклу. Я ничего не чувствую… ничего… — повторял он как автомат. — Ничего.
— Неправда! Я люблю тебя и ты должен это чувствовать!
— Любишь? — он недоверчиво покачал головой. — И при этом не страдаешь ни капли? Да, я не могу больше жрать как прежде, но на таком расстоянии я бы почувствовал, что энергопатия протекает мимо меня. Я бы это непременно понял.
— Вся энергопатия остается во мне, — сказала я очень тихо и покраснела, будто призналась в чем-то постыдном. — Я переплавляю ее в нечто… не знаю как и назвать. И потом это нечто уходит из меня в мир.
— Всемирная любовь, что ли? — мне было обидно слышать издевку в его голосе.
— Может и любовь. Теперь мне кажется, что настоящий мартинарий именно так и должен делать. То есть, не кормить энергопатией князей, а… превращать свои страдания в это нечто и наполнять мир. Ибо мир слишком пуст… безумно пуст… хотя и переполнен людьми.
— Ты больше не хочешь поддержать меня?
— Всеми силами… — от острой жалости у меня перехватило дыхание.
Мне безумно хотелось сотворить для него чудо — распрямить его плечи, заставить гордо откинуть назад голову, и — главное — заново слепить его душу из тысячи бесформенных осколков. Чувство было столь сильным, что Андрей не мог не почувствовать его. Он вздрогнул всем телом, и, переняв его дрожь, машина содрогнулась всем корпусом и рванулась как в омут, в переулок, заполненной стоячей водой темноты. Дом Великого Ординатора, украшенный готической башенкой, несколько выдавался вперед, и мы устремились к нему, как корабль к заколдованному утесу. Машина взвизгнула тормозами и замерла возле самого подъезда.
— Никто не знает, что он потребует от нас, — сказал Орас тихо. — Может быть просто умереть. Но всё-таки мы пришли. Мы не отказались. Ведь это важно?
И он распахнул дверцу. Я вылезла наружу и подняла голову. Все окна в доме были черны, лишь на втором этаже таял в окне желтоватый отблеск. Андрей тоже посмотрел наверх. Мне показалось, что в полутьме я различаю слабую улыбку, тронувшую его губы. Он взял меня за руку и мы стали подниматься наверх. На лестнице было необыкновенно темно — я лишь на ощупь находила ступени.
— … он кого-то ждет… — шептал Орас едва слышно. — Но ждет ли он именно тебя…
Только теперь я поняла, в чем дело. Он боялся. Как это ни нелепо звучало, но Андрей боялся. Он получил зашифрованный призыв, как и я, и разгадал его без труда. Но не осмелился прийти. Не смог. И призвал на помощь меня. Неважно, что теперь он идет впереди и делает вид, что ведет меня за руку. На самом деле он опирается на меня. Я — его костыль, не дающий упасть. Я чувствую это. Одно не ведаю, нравится ли мне эта роль? Прежде бы понравилась, прежде я бы хлопала в ладоши от восторга… А теперь?
Он остановился возле нужной двери. Он и без меня знал адрес. Остановился, не решаясь войти. И тут внутри квартиры послышались голоса. Причем женские. Орас хотел позвонить, потом передумал и просто толкнул дверь. Она оказалась незапертой и послушно раскрылась.
Мы вошли и очутились в той комнате, в которой я уже побывала сегодня утром. Всё было почти как прежде. Кресла, покрытые истертыми бархатными накидками. Маленький столик, то ли обеденный, то ли журнальный, с подносом и кофейными чашечками. Только теперь горела неяркая лампочка под шелковым абажуром с кистями. И две девицы сидели в креслах. Одна — тощая, черная, с дерзкой ухмылкой на губах. Вторая — белолицая и рыжая, как будто немного сонная, вертела в руках нож с тонким лезвием. Эту рыжую я узнала. В театре она внезапно появилась в ложе и болтала что-то о Лиге и обреченности…
А Великий Ординатор лежал, раскинув руки, на полу. Он был в строгом костюме и белой сорочке. Но рубашка его была заляпана чем-то темным и, выбившись из брюк, задралась, открывая впалый живот. А костюм был порван на рукаве. Он был без обуви — в одних носках, и от этого выглядел особо беспомощно.
— Ба, господин Орас, — сказала брюнетка, продолжая нахально улыбаться. — А я всё думала — кто же придет? Неужели в этом городе появился кто-то новенький, нам неведомый. Порой так приятно побывает поглядеть на молодые, не хранящие следов чрезмерного поглощения энергопатии лица. Но, увы, как всегда, приходится разочароваться. Это всего лишь господин Орас со своей телкой. Как сказал классик…
— Не цитируй классиков! — оборвала ее рыжая. — Терпеть не могу!
— Я тоже… Интересно, Желя, кто из нас при этом выделяет больше энергопатии? Я думаю, все-таки — ты. Мне нравится твоя энергопатия. Ее ни с чем не спутаешь. Она напоминает уксус. А порой — уксусную эссенцию…
Неожиданно Великий Ординатор пошевелился. Я была уверена, что он умер, и его слабое движение, и такой же слабый стон меня испугали больше, чем его смерть.
— Что вы с ним сделали? — спросил Орас.
— Неужели не ясно? — пожала плечами чернявая Карна. — Пришли помешать этому выжившему из ума типу, чтобы он нечаянно не порушил столь неординарное начинание Лиги. Разумеется, он еще жив. Мы ожидали, что явятся фриволеры и помогут нам немного порезвиться. Но ребята почему-то запаздывают. Придется заканчивать без них. Теперь ты увидишь, как он расстанется с жизнью… Насколько я знаю, поток энергопатии тебя обжигает как кипяток… Вот и проверим — насколько верны слухи.
Марианна Алферова. ЗАГРЕЙ.Борис Порецкий. Бестиарии острова Мбондо.Елена Хаецкая. Ежевика, святая обитель.Геннадий Прашкевич. Хирам, большая игра.Ярослав Веров. Отчего гибнут киллерыИрина Бахтина. Зачем я тебе?Виктор Точинов. Остров Стержневой.Александр Бачило. Впереди — вечность.Борис Гайдук. Тысяча жизней.Мария Беркович. Урок физики.Тарас Витковский. Габа и его носорог.Александр Тюрин. Падший ангел.Нина Катерли. Страдания молодого Вертера.Николай Романецкий. Оплошка вышла!..Сергей Захаров. Я — собака.
Леонардо да Винчи – самый таинственный и загадочный гений. Кто же он был на самом деле? Есть предположения самые невероятные – любители сенсаций объявляют его гостем из будущего и даже инопланетяниномПеред вами книга о научных открытиях и изобретениях великого итальянца, о его живописных произведениях.Юный читатель сможет:– окунуться в атмосферу эпохи Возрождения, в которую творил Леонардо,– приоткрыть завесу тайны над личностью гения,– узнать, как великий итальянец совершал свои необыкновенные открытия– и почему он опережал свое время…
Роман Воробьев – потомственный колдун. От деда ему перешло ожерелье с водной нитью, дающее власть над водной стихией. Этот дар – и великая власть, и страшное проклятье. Колдовское ожерелье не только дает силу, но может и убить своего обладателя. Прошло несколько лет, и никто не может сравниться силой с повелителем Вод. Роман становится самым известным колдуном Темногорска, повелителем судеб. Но однажды в его дом приходит подросток, который хочет узнать, кто убил его отца. И жизнь Колдуна меняется… Любовь и ненависть, зависть и предательство, тайны прошлого и будущего в опасной игре, где ставкой служит жизнь.
«… это наверно один из лучших романов в стиле эклектики. У каждого стиля свои законы, и читая детектив обязательно встретишься с разгадкой преступления, а мелодрама скорее всего кончится хорошо (они любили друг друга, были счастливы и умерли в один день). Но когда стили меняются быстрей, чем вы успеваете переворачивать страницы, роман становится непредсказуемым, словно сама жизнь. Игра, блеск и стремительность – вот лучшие характеристики для „Небесной тропы“. …»Д.Витман.
Он — ЧЕРНЫЙ АРХЕОЛОГ космической эры. «Индиана Джонс» эпохи, когда грандиозный технологический скачок вынес корабли землян в открытый космос.«Расхититель гробниц», при одном упоминании имени которого обитатели десятков планет скрежещут зубами, жвалами, роговыми пластинами и всем прочим!Он — гроза космических сфинксов. Джентльмен в белом смокинге, с тросточкой в руке, цветком кактуса — в петлице, громадным багажом знаний — в голове и нежной любовью к текиле — в сердце.Он — человек, способный проникнуть — и проникающий — в сокровищницы древних цивилизаций любого мира.Он — профессор Платон Рассольников по прозвищу Атлантида.
Герд — кормлец. Его обязанность — кормить Дравона, того самого, сжегшего деревню Герда вместе с его родителями… В полнолуние тот, в чьих жилах течет кровь потомков баронов, живших в замке, где сейчас обитает Дравон, может попытаться убить зверя — или погибнуть…сборник «Измерения» СПб, 1991 г.
Болотистая Прорва отделяет селение, где живут мужчины от женского посёлка. Но раз в год мужчины, презирая опасность, бегут на другой берег.
Случается так, что ничем не примечательный человек слышит зов. Тогда он встаёт и идёт на войну, к которой совершенно не приспособлен. Но добровольцу дело всегда найдётся.
Прошли десятки лет с тех пор, как эпидемия уничтожила большую часть человечества. Немногие выжившие укрылись в России – последнем оплоте мира людей. Внутри границ жизнь постепенно возвращалась в норму. Всё что осталось за ними – дикий первозданный мир, где больше не было ничего, кроме смерти и запустения. По крайней мере, так считал лейтенант Горин, пока не получил очередной приказ: забрать группу поселенцев за пределами границы. Из места, где выживших, попросту не могло быть.
Неизвестный сорняк стремительно оплетает Землю своими щупальцами. Люди, оказавшиеся вблизи растения, сходят с ума. Сама Чаща генерирует ужасных монстров, созданных из убитых ею живых организмов. Неожиданно выясняется, что только люди с синдромом Дауна могут противостоять разрушительной природе сорняка. Институт Космических Инфекций собирает группу путников для похода к центру растения-паразита. Среди них особенно отличается Костя. Именно ему предстоит добраться до центрального корня и вколоть химикат, способный уничтожить Чащу.
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.