Лига лжецов - [7]

– Сдавайся, негодяй! – кричал один.

Джей был хорошо знаком с этим голосом. Этот охранник частенько преследовал его. Ему нравилось думать об их встречах как об особенном танце, который он отточил до совершенства за последние пять недель. Охранник был тощий и костлявый, но он был быстрым. Несмотря на то что Джей был в хорошей форме, ростом 190 сантиметров, он был слишком высоким и широким, чтобы двигаться достаточно проворно и быстро. Он привык ловко взбираться по стенам и деревьям, а не к беготне по узким проходам между рыночными прилавками.

Джей услышал быстрые шаги приближающегося охранника.

В какой бы момент парень ни оглянулся, мужчина все еще следовал за ним по пятам. Охранник сделал выпад, потянувшись к подолу рубашки Джея.

Джей метнулся в соседний переулок, и кулак мужчины схватил воздух.

Перед парнем возвышалась стопка ящиков. Джей выругался и оглянулся.

Охранник усмехнулся, подойдя ближе.

– Попался.

– Не переживай, – пробормотал Джей птице. – Я бывал и в худших передрягах. – Он метнулся вверх по каменной изгороди, птичьи крылья хлопали перед лицом.

– Ну-ка прекрати! – сказал Джей. – Разве ты не видишь, что я пытаюсь сбежать?

– Стой! – закричал охранник.

Как только Джей приземлился на землю, он отскочил назад, опрокинув ящики перед лицом охранника.

– Ха! – Джей обрадовался. Птица неодобрительно закудахтала. – Не будь такой привередливой, – закудахтал он в ответ. Мать бы одобрила его выбор слов. До своей кончины она упорно трудилась, чтобы Джей пошел в самую престижную среднюю школу Карделла.

Лишь достигнув реки Анбент, Джей позволил себе остановиться. Вдоль северного берега реки находилась заброшенная строительная площадка – идеальное убежище. Застройщики обанкротились еще до того, как были построены шикарные особняки. Теперь единственной роскошью была жестяная крыша и беспрепятственный вид на мутную коричневую реку, больше похожую на ил, нежели на воду. Тем не менее Джея это вполне устраивало.

– Вот, – сказал Джей, запихивая птицу в загон, который он смастерил из брошенных на стройке материалов. Он рассыпал горсть зерна рядом с птицей. – Не говори потом, что я ничего тебе не давал.

Он облизал кончики пальцев: такое ощущение, что птица обклевала их до костей.

– И это благодарность, которую я получил за то, что спас тебя от перспективы стать чьим-то обедом?

Птица склонила голову к Джею, как будто задавала вопрос.

– О, это? – Джей взглянул на зажатый в руке нож. – Это лишь для виду. – Он вложил лезвие в ладонь, и оно втянулось в рукоять. – Сценический реквизит.

Когда птица закудахтала, Джей добавил:

– Мне нужны яйца. Тушка прокормит вас день или два. А вот живая птица приносит пользу месяцами, если не годами. – Он покрутил искусственный нож, прежде чем засунуть его за пояс. – Мысли шире, приятель.

Птица не прикоснулась к корму, и Джей пожал плечами.

– Неблагодарная.

Джей поставил свой потрепанный шезлонг на берегу реки и скрестил перед собой длинные ноги. Заходящее солнце утонуло в густых облаках, придав реке янтарный цвет, словно ее берега были покрыты золотом. Как бы ему сейчас ни нравился этот дом – если его можно так назвать, он ненавидел размышлять о том, каким будет это место зимой. Без стен, защищающих его от холода. Но даже если бы голод терзал его живот, пальцы на ногах щекотало от холода, а крысы по ночам спали в его постели, Джей никогда не смог бы вернуться в отчий дом.

Река Анбент казалась грязной лишь из-за цвета своего дна. Сама вода была чистой, и Джей купался и пил из нее все четыре недели, что провел здесь, – не в такой очередности, конечно же.

Джей достал из кармана веточку ягод торлу и улыбнулся. Его любимое лакомство. В такие моменты он напоминал себе о том, что на самом деле имело смысл. Джей был жив. И хотя сейчас он был один, но больше не чувствовал себя одиноким. А Джей знал истинное значение одиночества.

После того как два года назад мать Джея скончалась от внезапной болезни, его отправили жить к отцу. Он никогда в жизни не хотел сына, и его мнение нисколько не изменилось, даже когда Джей жил под его крышей.

Родители Джея познакомились во время работы в Регентстве. Мать Джея Юли специализировалась на часовом деле – изучении и измерении времени. Ван, отец Джея, вместе с Юли работал над созданием эдемометра – устройства, которое регистрировало временные изменения и давало точные координаты использования эдема. До этого Регентство проводило избирательные проверки окрестностей, проверяя горожан на наличие эхо-меток. Все жители научились бояться слаженной поступи Регентства по ночам, когда те обыскивали дома, зачастую арестовывая людей только на основании подозрений и сплетен.

После успеха эдемометра Ван занял должность генерала Регентства, главы отдела исследований эдема и главного советника правящего монарха. Он стал одержим своей работой, эдемом и богатством. Он вырос в бедной семье и в своем повышении видел лишь безбедное существование, отличное от судьбы его родителей. Он редко покидал штаб-квартиру Регентства, и день рождения Джея не стал исключением.

Юли прожила с Ваном два года, прежде чем прекратила свои попытки изменить его. Каждую свободную минуту Ван посвящал «защите Телина», и как бы она ни пыталась бороться за его внимание, муж не прогибался. Его работа была важнее всего остального. В том числе Джея.