Лига лжецов - [3]

Прежде чем я успел что-то ответить, агенты уже окружили мужчину.

– Стойте! – закричал он, когда агенты отцепили кандалы от столба. – Я ничего не сделал!

Я вздрогнул, когда представители Регентства запихнули его в свою тележку. Не хотелось бы видеть, как они обращались с кем-то, кто действительно использовал эдем.

Мужчина оглянулся на меня, когда телега тронулась. Я сглотнул образовавшийся в горле ком.

Я спас жизнь мальчику, но какой ценой?

Я прогнал эту мысль. Регентство должно было быть строгим. Это единственный способ защитить нашу нацию.

Мужчине придется отстаивать свою позицию перед судом.

* * *

В конце концов к десяти часам утра я добрался до Правовой Помощи Эдема. Рубашка и жилет прилипли к телу, словно вторая кожа. Я слишком сильно толкнул дверь кабинета, и она врезалась в стену. Несколько человек подняли глаза, прежде чем увидели, что это я, а затем вернулись к своим пишущим машинкам.

– Упс, – смущенно пробормотал я.

Служащий за стойкой регистрации нахмурил брови, его глаза спрятались за крошечными очками. Четко очерченная линия черных волос бежала по затылку его бледной лысой головы, будто кто-то взялся за перо, но забыл раскрасить линии.

– Ты опоздал, мальчик, – хрипло сказал Олин.

– Знаю, знаю, – ответил я. – Надеюсь, что вы сможете мне поверить, если я скажу, что мужчина пытался использовать эдем на улице.

– Мы работаем в Правовой Помощи Эдема, – произнес Олин, закатив глаза. – Конечно же, я могу в это поверить.

– Да, точно. Из-за этого человека я пропустил свой трамвай, и мне пришлось бежать всю дорогу до центра Карделла, чтобы пересесть на поезд до реки Анбент.

– Что ж, это объясняет твой дивный запах. – Олин сморщил нос.

Я понадеялся, что он шутит. С другой стороны, мне никогда не доводилось видеть, чтобы Олин улыбался. Не говоря уже о том, чтобы он шутил.

Я прошел мимо захламленного стола Олина и добрался до своего, который стоял у окна, выходившего на красно-коричневую реку.

– Подожди. – Он протянул узкий конверт с восковой малиновой печатью. – Мистер Тойер попросил меня передать его, когда ты приедешь.

Печать была похожа на каплю крови. В воск был вдавлен символ двух скованных цепями рук с перекладиной посередине.

Эмблема Вардина.

Вардин был единственной тюрьмой Телина, в которую заключались преступники со всей страны за нарушение закона, в том числе и за использование эдема. В то время как большинство детей описались бы от страха при виде этой эмблемы, меня она успокаивала.

После того как Регентство обнаружило, что наивный десятилетний ребенок был причиной изменений эдема в ту ночь, когда я сбежал из своей спальни, меня приговорили к году в исправительной школе Вардин. Школа-интернат была пристроена к тюремному комплексу и содержала всех использовавших эдем нарушителей в возрасте до шестнадцати лет.

Хотя год в исправительной школе Вардин должен был стать сущим наказанием, мне там нравилось. Для меня было настоящим облегчением сбежать от отца и кишащих в поместье Бродак воспоминаний о матери. Именно здесь я изучил тонкости закона. Что-то, на чем я мог сосредоточиться и на некоторое время забыть о горе. Вардин была надежной и сильной опорой, защищающей жителей Телина от опасных преступников. За этот год во мне зародилось понимание системы правосудия. По правде говоря, я бы остался в Вардине до конца учебы, если бы мне позволили.

– Что это? – спросил я Олина.

– Письмо из Вардина, – ответил он, снова закатив глаза. – Наверняка тебе знакома эта эмблема еще со времен учебы?

Презрение сочилось из каждого его слова. Многие смотрели свысока на тех, кто побывал в Вардине, даже если это была всего лишь школа, а не тюрьма. Не поэтому ли Олин был так черств со мной? Если Греймонд мог закрыть глаза на мои детские проступки, то мог бы и Олин.

– На выходные мистера Тойера вызвали в Вардин, чтобы сопроводить нового нарушителя, – сказал Олин. – Он все еще там.

– Но ведь сегодня мы планировали изучить апелляционные документы.

– Вы бы хотели остаться здесь? – спросил он, явно сбитый с толку.

– Это вопрос с подвохом? – усмехнулся я, а затем выхватил конверт из рук мужчины и распечатал его.

Дорогой Кайдер,

На сегодня планы поменялись. Встретимся в фойе тюрьмы Вардин в 10 утра.

Не опаздывай.

Греймонд Тойер

Не особенно информативно, но Греймонд не мог разглашать подробностей о своем подопечном, потому что письмо могло затеряться. Я знал, что конфиденциальность является важной частью юридической практики. И умел хранить секреты.

За письмом был спрятан кроваво-красный жетон с выдавленной на лицевой стороне тюремной эмблемой. Я провел по нему пальцами. Билет в Вардин.

– Греймонд хочет, чтобы я встретил его там? – Я пытался вернуться в Вардин с тех самых пор, как покинул школу. Не нарушая закона, разумеется.

Хоть мой отец работал в тюрьме старшим окружным судьей, он категорически отказался от моего предложения поработать с ним летом. Он запретил мне заниматься юриспруденцией, заявив, что не желает, чтобы кто-то из его детей был связан с Вардином. Он хотел забыть о том, что случилось с матерью, и отказывался даже упоминать ее имя.

После ее смерти он полностью сосредоточился на своей работе. Мы с сестрой были просто проблемой и лишними голодными ртами. Отец думал, что я провожу лето, работая в библиотеке Карделла. Вдали от бед. И, главное, вне поля его зрения.