Лицо во мраке - [5]

Одри прошла через маленький голый садик, открыла калитку и направилась к кладбищу, где, сложив руки, молча постояла около могилы матери.

— Прощай, — тихо сказала она и с сухими глазами вернулась в дом.

Начало и конец! Но она не жалела ни о чем и ничему не радовалась.

Ящик с книгами был уже отправлен на вокзал. Одри не думала о будущем. Она была очень образованна, много училась, много читала, проводя за книгами долгие вечера, в то время, по мнению миссис Граффит, как ей следовало бы заняться рукоделием.

— Времени хоть отбавляй! — проворчал возница деревенского омнибуса, бросив ее чемодан внутрь темной, затхлой повозки. — Если бы не эти сумасшедшие автомобили, я ехал бы быстрее, но в наши дни нужно ехать осторожней.

Это были пророческие слова. Девушка собралась уже войти в омнибус, когда появился какой-то незнакомец средних лет, с довольно почтенной внешностью. Он походил на адвоката.

— Простите, мисс Бедфорд. Меня зовут Виллит. Я хотел бы поговорить с вами вечером, когда вы вернетесь.

— Я не вернусь больше, — ответила она. — Разве я должна вам что-нибудь?

Одри всегда спрашивала так у вежливых незнакомцев, и они обыкновенно говорили «да», так как миссис Граффит имела плохую привычку покупать в кредит.

— Г-мм. Нет, мисс. Вы говорите, что не вернетесь? Не можете ли вы сообщить мне свой новый адрес? Я должен увидеть вас по одному очень важному делу.

Он был заметно взволнован.

— Я не могу сообщить своего адреса. Но дайте мне ваш, и я напишу вам.

Человек старательно вычеркнул на своей визитной карточке название фирмы и написал там адрес.

— Эй, слушайте, мисс! — закричал возница. — Если вы будете долго разговаривать, то опоздаете на поезд.

Она поспешно вошла в омнибус и плотно закрыла дверцы.

Катастрофа произошла на перекрестке двух улиц. Дик Шеннон быстро ехал по дороге и слишком быстро повернул за угол. Задние колеса его машины лишь слегка занесло в сторону, но последовавшее за этим столкновение не было легким. Задняя часть автомобиля столкнулась с деревенским омнибусом, тщетно старавшимся этого избежать, и снесла одно из его задних колес, лишив его, таким образом, возможности сдвинуться с места. Одри была единственной пассажиркой, и не успела она выйти из омнибуса, как Дик, сняв шляпу, предстал перед ней. Его красивое лицо выражало испуг и сожаление.

— Я ужасно жалею о случившемся. Надеюсь, вы не ранены?

Она показалась ему лет семнадцати, на самом же деле ей было на два года больше. Она была скромно одета, ее длинное пальто носило следы переделки, и даже меховой воротничок у шеи был истерт и поношен. Но он этого даже не заметил. Дик внимательно смотрел на прекрасное лицо девушки и не мог понять, заключалось ли ее очарование в линии бровей или в выражении глаз, в безукоризненной линии губ или в нежной окраске ее кожи. Он боялся, что она заговорит и своими словами рассеет это впечатление.

— Нет, я не ранена, но я немного испугалась. К тому же я опаздываю на поезд. — Она с огорчением посмотрела на сломанное колесо.

Голос девушки рассеял его опасения. Эта принцесса в лохмотьях говорила как леди.

— Вы направляетесь на железнодорожную станцию? Это мне по дороге, но даже если бы и не было по дороге, я должен прислать кого-нибудь на помощь этому бедному малому.

Возница, о котором он говорил в таких соболезнующих выражениях, спустился с козел. Его седая борода намокла от дождя, а маленькие глазки сердито блестели.

— Почему вы не смотрите, куда едете? — начал он с упреков. — Разве вам мало дороги?

Дик расстегнул пальто и достал бумажник:

— Вот моя карточка, казначейский билет и мои глубокие извинения.

Возница подозрительно взял деньги и карточку.

— Я вам пришлю подмогу из Барнгема, — сказал Дик. — А теперь, мисс, не решитесь ли вы поехать со мной в моем автомобиле?

— Конечно, — согласилась она с улыбкой и, взяв из омнибуса свой чемодан, пересела в автомобиль.

— Я тоже еду в Лондон, — сказал Дик, — но не осмеливаюсь предложить довезти вас до места назначения, хотя это сэкономило бы вам плату за проезд.

Вначале она не ответила. Но потом объяснила:

— Я поеду поездом. Вероятно, сестра будет меня встречать на вокзале.

В ее словах не звучало большой уверенности.

— Вы жили здесь поблизости?

— В Фонтвиле, — сказала она. — У меня там был домик. До смерти моей матери он принадлежал ей… У вас никогда не было птицефермы?

Дик удивленно покачал головой.

— Это невыгодное предприятие, — продолжала она. — Миссис Граффит, которая вела у меня хозяйство и присваивала всю мою выручку, находила, что куры изменились к худшему после войны и не давали дохода.

Он рассмеялся.

— И вы ликвидировали свое дело?

Она несколько раз кивнула головой.

— Я не могу сказать, что продала дом: он давно был продан по частям за долги. Это вовсе не так грустно, как кажется. Дом был уродливый и старый, с темными углами, в которых можно было стукнуться лбом, с запахами, оставшимися после бесчисленных поколений владельцев, которые жили в нем со времени его основания. Крыша протекала, и ни одно окно не закрывалось. Я даже сочувствую людям, которым он достался.

— Как хорошо, что у вас есть сестра, которая встретит вас на вокзале, — сказал Шеннон.