Лицо страха - [18]

Прайн налил коньяк в стакан.

— Годами Харрис был настроен на убийство в глубине своего мозга, объяснял это травмой, но ведь многие из нас попадали в аварии. Он буквально переживал те же чувства, что убийцы женщин, детоубийцы, маньяки. Он, вероятно, видел больше крови и насилия, чем самые профессиональные полицейские. Разве нельзя предположить, что может извлечь неуравновешенный с детства человек из всей этой массы насилия? Разве так уж невероятно, что он сам может стать таким же маньяком, каких он выявляет?

— Неуравновешенный? Грэхем Харрис — такой же уравновешенный, как ты или я.

— Насколько хорошо ты его знаешь?

— Я видел его в программе.

— Тебе следовало бы знать чуть-чуть больше.

Прайн бросил на себя взгляд в зеркало, расположенное на задней стенке бара, пригладил одной рукой свои блестящие седые волосы.

— Например?

— Я с удовольствием занимаюсь психоанализом — дилетантским, конечно. Прежде всего, Грэхем Харрис родился в крайней нищете и...

— Он получил наследство. Его старик, Эвон Харрис, был издателем.

— Его отчим. Настоящий отец Грэхема умер, когда ему был всего один год. Мать работала официанткой в кафе. Она вынуждена была беспокоиться о сохранении крыши над головой, потому что ей приходилось оплачивать лечение мужа. Годами они жили одним днем, на грани нищеты. Это могло наложить отпечаток на ребенка.

— Как же она познакомилась с Эвоном Харрисом? — спросил Стивенсон.

— Я не знаю. Но после того как они поженились, Грэхем взял фамилию отчима. Остальную часть детства он провел в богатом особняке. После получения диплома университета у него было достаточно времени и денег, чтобы стать одним из всемирно известных альпинистов. Старик Харрис поддерживал его. В определенных кругах Грэхем был знаменитостью, звездой. Ты знаешь, сколько женщин увлекается альпинизмом?

Стивенсон пожал плечами.

— Не альпинизмом, — уточнил Прайн, — а альпинистами. Гораздо больше, чем ты думаешь. Я полагаю, что именно близость смерти так притягивает их. Более десяти лет Грэхем был на вершине славы, ему поклонялись. Затем это падение. Когда он поправился, у него появился страх перед восхождением. — Прайн прислушивался у собственному голосу, увлекаясь развиваемой теорией. — Ты понимаешь, Пол? Он родился никем, первые шесть лет своей жизни был ничтожеством. Затем в мгновение ока он становится кем-то. Сразу, когда его мать вышла замуж за Эвона Харриса. И сейчас нет ничего удивительного в том, что он боится вновь стать ничтожеством.

Стивенсон подошел к бару и налил себе немного коньяку.

— Не похоже, что он снова никто. Он унаследовал деньги своего отчима.

— Деньги — это не то же самое, что слива. Однажды он уже был известен, даже если только в кругу энтузиастов альпинизма. Может, слава стала для него как наркотик. Это случается. Я видел это.

— И я тоже.

— Ну, может быть, он решил, что оставаться неизвестным так же хорошо, как быть знаменитым. Как Мяснику ему посвящены заголовки, но он неизвестен.

— Но он был с тобой в студии прошлой ночью, когда убили Маури...

— Может быть, и нет.

— Что? Он предсказал ее смерть.

— Разве? Или он просто нам сообщил, кого он избрал своей следующей жертвой?

Стивенсон уставился на него как на сумасшедшего.

Рассмеявшись, Прайн пояснил:

— Конечно, Харрис был со мной в студии, но, возможно, не тогда, когда произошло убийство. Я использовал свои связи в департаменте полиции и получил копию протокола. Согласно данным паталогоанатомов, Эдна Маури была убита где-то между половиной двенадцатого ночи в четверг, и половиной второго утра в пятницу. А Грэхем Харрис покинул студию в половине первого в пятницу утром. У него оставался еще час, чтобы добраться до Эдны.

Стивенсон глотнул немного коньяку:

— Боже мой, Тони, если ты прав, если ты раскрутишь эту историю, Эй-Би-Си предоставит тебе вечерний канал для программы и позволит тебе выпускать ее самостоятельно. Давай!

Стивенсон допил свой коньяк.

— Но у тебя нет доказательств. Это только теория. Это весьма неординарная теория. Однако ты не можешь обвинять человека только потому, что он родился у бедных родителей. Черт возьми, твое детство было хуже, чем его, но ты не убийца.

«Сейчас у меня нет доказательств. Но если они не будут найдены, их следует сфабриковать», — подумал он.

10

В пятницу Сара Пайпер провела утро за сборами для пятидневного путешествия в Лас-Вегас. Эрни Нолан, владелец фабрики мужской одежды, стоял в списке ее постоянных клиентов уже три года. Он ездил в Лас-Вегас каждые шесть месяцев и брал ее с собой. Он платил ей пятнадцать сотен долларов за услуги в постели и давал пять сотен на азартные игры. Даже если бы Эрни был скотиной, а он таковым не был, все равно это хороший отдых для нее.

Она неделю будет отсутствовать в клубе «Горный хрусталь»; и хорошо, что ей не придется выкладываться на работе сегодня ночью перед поездкой в Лас-Вегас завтра утром. Она успела поспать только два часа после возвращения из дома Эдны, и эти два часа были наполнены кошмарами. Ей следовало бы хорошенько отдохнуть сегодня вечером, если она хочет быть в отличной форме.

Собираясь, она размышляла, чего же ей недоставало. Чувства? Нормальных эмоций? Она плакала прошлой ночью, была глубоко потрясена смертью Эдны. Но уже сейчас ее настроение улучшилось. Она была взволнована и довольна тем, что уезжает из Нью-Йорка. Самоанализ не показывал никакого чувства вины. Она слишком много видела в мире — слишком много насилия, отчаяния, эгоизма, грязи, — чтобы подвергать себя наказанию за неспособность поддерживать свое горе. Так устроены все люди: забывчивость является ступицей колеса, ядром мозга, тем, что сохраняет их здоровье. Может быть, это не слишком приятно сознавать, но это правда.