Лицо ее закройте. Изощренное убийство - [10]

— Придет вечером к маме с мисс Лидделл. Наверно, поднимется к отцу. Но не думаю, что он о них спросит. Ведь отец их принимает уже очень давно. Когда они кончаются, доктор дает новую порцию.

— А может быть, ты знаешь, сколько сейчас таблеток дома?

— Есть новый пузырек, еще не распечатанный. Мы должны были открыть его сегодня вечером.

— Оставь его в аптечке, а ему дай в растворе. Я переговорю с Эппи в субботу. Приеду завтра поздно вечером. Пойдем-ка со мной в аптеку, и отправляйся домой. Я позвоню Марте, попрошу ее оставить тебе ужин.

— Хорошо, Стивен. — Дебора не огорчилась, что не остается на ужин в больнице. Радостное настроение дня улетучилось. Пора возвращаться домой.

— И я посоветовал бы тебе ничего не говорить Салли.

— У меня и в мыслях не было. Надеюсь, она тоже попридержит язык. Не хотелось бы, чтобы это обсуждала вся деревня.

— Ну зачем ты так, Дебора, ты ведь сама не веришь, что Салли кому-то скажет. На нее можно положиться. Она приняла случившееся близко к сердцу. Очень даже.

— Не сомневаюсь.

— Не на шутку переполошилась. Она очень предана отцу.

— Эту преданность она перенесла и на тебя.

— О господи, что ты хочешь сказать?

— Просто мне интересно, почему она не рассказала о таблетках маме или мне.

— Ты не очень-то располагаешь к откровенности, во всяком случае, ее, не так ли?

— А чего ты, собственно, ждешь от меня? Чтобы я стала ее подругой? Пока она выполняет свою работу добросовестно, я и не думаю о ней. Она мне не нравится; думаю, и я ей.

— Она тебе не просто не нравится, — сказал Стивен. — Ты ненавидишь ее.

— Она жаловалась тебе?

— Конечно, нет. Будь великодушна, Дебора. Тебя словно подменили.

«Подменили, — подумала Дебора. — Да откуда ты знаешь, какая я на самом деле?» Но в последних словах Стивена звучал призыв к миру, и она протянула ему руку:

— Прости. Не знаю, что со мной в последнее время. Уверена, Салли поступила так, решив, что это самое мудрое решение. Не стоит нам ссориться. Так, значит, тебя ждать завтра вечером? Феликс может приехать только в субботу утром, а Кэтрин ждут к ужину.

— Не волнуйся. Я приеду последним автобусом. Мы покатаемся на лошадях до завтрака, если пригласишь составить тебе компанию.

Хотя их прогулки давно стали приятной привычкой, официальный тон, с каким он сделал это предложение, не остался незамеченным Деборой. Слишком шаткий мостик переброшен через пропасть между ними. Стивен тоже, Дебора догадывалась, чувствовал, что под ногами похрустывают льдинки. Никогда с момента смерти Эдварда Рискоу Стивен не был таким чужим, и никогда он не был ей так нужен.

4

Наконец около половины восьмого Марта услышала скрип колес коляски Джимми на подъездной аллее. Она давно уже прислушивалась. Джимми тихонько ныл, лишь мерное покачивание коляски и мамины уговоры удерживали его от воплей.

Скоро в окне мелькнула Салли, подкатила коляску к кухне и тотчас появилась в дверях с малышом. Девушка с трудом скрывала переполнявшие ее чувства. Она была возбуждена, но, судя по всему, довольна собой. Вряд ли она так ликует из-за того, что Джимми прокатился лесной тропой, подумала Марта.

— Что-то поздно ты, — сказала Марта. — Ребенок небось проголодался, бедняжка.

— Но ему не придется больше ждать, верно, дорогуша? Молоко, наверно, вскипятили?

— Заруби себе на носу, Салли, я здесь не для того, чтобы ждать, когда ты явишься. Тебе нужно молоко, сама и кипяти. Прекрасно знаешь, когда надо кормить ребенка.

На том и замолчали; Салли вскипятила молоко и торопилась его остудить, держа Джимми на руках. Только когда Салли собралась нести малыша наверх, Марта заговорила.

— Салли, — сказала она, — ты что-нибудь брала из постели хозяина, когда застилала ее утром? Что-нибудь из его вещей? Говори правду!

— По вашему тону ясно, что вы все знаете. Неужели вы знали про те таблетки? И молчали?

— Конечно, знала. Я ведь ему пять лет прислуживаю. Кому ж еще, как не мне, знать, что он делает и что у него на уме? Небось решила, что он может их выпить. Не волнуйся. Не смей свой нос совать. Доведись тебе лежать вот так, годами, в постели, может, и тебе было бы утешением, что у тебя кое-что припрятано, скажем, несколько таблеток, которые избавят тебя от страданий. Припрятано кое-что, о чем никто и не подозревает, пока какая-нибудь дура набитая, сучка, да и только, другим словом не назовешь, не пронюхает. Уж такая умная, дальше некуда! Да он и не стал бы их принимать. Он джентльмен! Тебе и этого не понять. Верни-ка мне лучше таблетки. А если хоть кому проболтаешься или притронешься к его вещам, я тебя в два счета выставлю. Тебя и это отродье. Уж я найду способ, будь уверена!

Она протянула руку к Салли. Голоса она ни разу не подняла, но ее спокойная уверенность еще больше пугала, чем гнев, и в голосе Салли, когда она отвечала, дрожали истерические нотки.

— Боюсь, вас ждет неудача. Нет у меня таблеток. Сегодня днем я отдала их Стивену. Да, Стивену! Слушаю, что вы мелете, и радуюсь, что отдала их. Хотела бы я посмотреть на Стивена, когда он узнает, что вы все давным-давно знали. Дорогая, преданная старушка Марта! Такая преданная семейству Макси! Да плевать вы хотели на всех их, вместе взятых, старая лицемерка, разве что для хозяина сделали исключение. Посмотрели бы на себя со стороны! Моет его, ласкает, кудахчет над ним, точно над ребенком. Я от смеха готова лопнуть, только уж больно жалкое зрелище. Срамотища! Его счастье, что у него крыша поехала. Да любой бы свихнулся, окажись у вас в лапах!