Лицо ее закройте - [5]

На лестнице раздались медленные, ос­торожные шаги, потом в дверь постучали. Пришла Марта с вечерним горячим моло­ком Когда Стивен был маленьким, ста­рая няня решила, что горячее молоко на ночь избавит от кошмарных снов – они с Деборой какое-то время, впрочем совсем недолго, очень от них страдали. Потом кошмары­ сменили более ощутимые отроческие страхи, но горячее молоко так и вошло в привычку. Марта вслед за своей сестрой твердо верила, что от ночных – настоящих и во­ображаемых – опасностей может защитить лишь одно-единственное средство. Она осто­рожно поставила маленький поднос с веджвудской кружкой, из которой пила Дебора и старой кружкой, изготовленной ко дню коронации Георга V, которую Стиве­ну купил еще дед.

– Принесла вам еще овалтин[3], – ска­зала Марта. – Я так и подумала, что вы здесь. Она говорила приглушенным голосом, точно заговорщица. Стивен забеспокоил­ся вдруг она угадала, что речь шла о Кэтрин? Точно как с их старой милой нянь­кой – та приносила питье на ночь и охотно задерживалась поболтать. Нет, так, да не совсем. Марта, конечно, преданная, но зажатая, с ней труднее. Это подделка, не то простое чувство, которым дышишь, как воздухом. Памятуя об этом, тем не менее он счел, что Марта заслужила по­хвалы.

– Дивный ужин был, Марта, – ска­зал он.

Дебора отвернулась от окна, обвила паль­цами с алыми ногтями кружку с дымящимся молоком:

– Жаль, что разговоры, которые велись за столом, были намного хуже вашей стряпни. Мисс Лидделл прочитала нам лекцию о социальных последствиях нарушения зако­на. Как вам Салли, Марта?

Стивену этот вопрос показался глупым. Что это с Деборой?

– Вроде неплохая девушка, – сказала Марта, – но рано еще судить, конечно. Мисс Лидделл ее нахваливала.

– По словам мисс Лидделл, – сказала Дебора, – Салли воплощение всех добро­детелей, за одним исключением, но и оно – оплошность природы, которая в темноте не разобралась, что девица окончила клас­сическую школу.

К удивлению Стивена, в голосе сестры зазвенели горькие ноты.

– Не думаю, что все эти науки так уж нужны горничной. – Марта давала понять, что она прекрасно обходится и без них. – Надеюсь, она понимает, как ей повезло. Мэм даже отдала ей колыбель, в которой вы оба спали.

– Теперь же мы в ней не спим. – Сти­вен старался говорить как можно менее раз­драженно. Господи, ну сколько можно об­суждать эту Салли Джапп! Но зря он Мар­ту остановил. Такое впечатление, что ос­квернили не колыбель, а лично ее, Марту.

– Мы ведь ее берегли, доктор Стивен.

Для внуков берегли.

– Черт побери! – сказала Дебора. Она вытерла пальцы, закапанные молоком, и поставила кружку на поднос. – Нечего внуков считать, пока их нет. Лично я не собира­юсь открывать счет, а Стивен даже не по­молвлен – не то что собирается обзаводиться детишками. Не исключено, что он женит­ся на грудастой практичной санитарке, которая предпочтет купить новенькую, стерильную кроватку на Оксфорд-стрит. Спасибо, Марта, дорогая, за молоко. – Дебора улыбну­лась: – эти слова означали, что Марте пора уходить.

Они обменялись пожеланиями на сон гря­дущий, и те же осторожные шаги прошар­кали вниз по лестнице. Когда они стихли, Стивен сказал:

– Бедняжка Марта. Мы привыкли к ней, принимаем все как должное, а ведь на ней весь дом, ей трудно. По-моему, пора нам подумать, как ее отпустить и выплачивать ей пенсию.

– С чего это? – Дебора стояла у окна.

– По крайней мере сейчас у нее есть хоть какая-то помощница, – начал усту­пать Стивен.

– Хоть бы Салли не мешала ей. Мисс Лидделл сказала, что ребенок просто на удивление хорош. Но если младенец не пищит из трех ночей – две, он уже хорош. Да к тому же пеленки. Вряд ли от нее много толку, если каждое утро ей приходится стирать пе­ленки.

– Но ведь все матери стирают пелен­ки, – сказал Стивен, – и тем не менее находят время для другой работы. Мне нра­вится эта девушка, вот увидишь, она бу­дет Марте подспорьем, если ее оставят в покое.

– Смотри, какой рьяный заступник на­шелся! Жаль только, что ты будешь торчать в своей больнице, когда начнутся непри­ятности.

– Какие еще неприятности? Что с вами со всеми происходит? С чего вы взяли, что девушка причинит вам неприятности?

Дебора направилась к дверям.

– Потому что, – сказала она, – она уже их причиняет, не так ли? Спокойной ночи.

Глава 2

1

Несмотря на столь нескладное начало, первые недели пребывания Салли Джапп в Мартингейле прошли прекрасно. Придер­живалась ли она того же мнения – неизве­стно. Да никто и не спрашивал ее об этом. В деревне единодушно решили, что она везучая. Может, она и не испытывала дол­жной благодарности, что частенько случа­ется с баловнями судьбы, но ей удавалось скрыть свое равнодушие под маской кро­тости, почтительности и готовности учиться, а большинство людей с радостью прини­мают это за чистую монету. Но Марту Балтитафт было не обмануть, да и семейство Макси, призадумайся всерьез, тоже не по­палось бы на удочку. Но они были слиш­ком заняты собственными проблемами и слишком обрадовались тому, что неждан­но-негаданно забот по дому стало меньше; вот и не заметили, что беда у ворот.

Марте пришлось согласиться, что пер­вое время малыша не было слышно. Она объясняла этот факт твердыми правилами, установленными в приюте мисс Лидделл, потому как в голове у нее не укладывалось, что девицы дурного поведения могут быть отличными мамашами. Первые два месяца Джеймс был спокойным, довольствовался тем, что его кормили в положенное вре­мя, не возвещал слишком громко о том, что проголодался, а в перерывах между кор­млениями спал, пребывая в млечном бла­годушии. Но это не могло длиться беско­нечно. С наступлением эры, как говорила Салли, «смешанного питания» Марта при­бавила к своим претензиям еще несколько существенных жалоб. На кухне, казалось, все было подчинено Салли. Джимми на всех парах мчался к тому периоду детства, ког­да еда становится не столько приятной не­обходимостью, сколько возможностью про­явить свой норов. Он выгибал дугой креп­кую спину в высоком стуле, на который его водружали, подоткнув для надежности со всех сторон подушками, – выгибался, не­истово сопротивляясь, пуская молочные пузыри и выплевывая овсяную кашу сквозь стиснутые губы в знак тотального отрица­ния, а потом вдруг уступал, становясь пре­лестным, невинным и послушным. Салли со смехом покрикивала на него, в приливе нежности тискала, ласкала и целовала, не обращая внимания на то, как Марта неодобрительно бурчит что-то. Малыш, с шапкой мелких кудряшек, орлиным носиком, по­чти не видным из-за пухлых, алых и на­ливных, как яблоки, щек, казалось, под­чинил себе все на кухне Марты, точно ко­ронованный, властный, миниатюрный це­зарь. Салли подолгу играла с ребенком, и Марта частенько наблюдала по утрам такую картинку: светловолосая голова Салли скло­нилась над малышом, потом вдруг над ней появляется толстая ножка или ручка – знак того, что долгие часы сна Джимми канули в Лету. Сомнений не было – он становил­ся все привередливее. Пока что Салли уда­валось справляться с порученной ей рабо­той, удовлетворяя требования как сына, так и Марты. Миссис Макси иногда интере­совалась, не слишком ли перегружена Салли, и тотчас же успокаивалась, получив ответ. Дебора ничего не замечала, а если и заме­чала, то хранила молчание. Как бы то ни было, понять, переутомляется Салли или нет, было трудно. Ее всегда бледное ли­чико под тяжелой копной волос и тонкие, точно ломкие веточки, руки делали ее на вид слабой и немощной, но Марта счита­ла это впечатление крайне обманчивым.